Любопытные вещи о моём родном городе. Часть 2.

Когда я опубликовал пост о любопытных наблюдениях за фотографиями моего родного города, захваченного красной армией имени джугашвили, то выразил сомнения, что здания находились в городе Сортавала. Они и не находились. Потому что были (не уверен про сейчас, надо спросить в той же группе) расположены в пригороде. В посёлке Хюмпеля. Я обвёл название красным. Перевод у Фейсбука отвратительный, конечно, но я знаю финский более – менее, чтобы понять всё с его помощью.

В наше время этот посёлок никто так не называл, как мало кто знал, что озеро называется Хюмпелянярви. Посёлок звали ММС, то есть “Машинно-мелиоративная станция”. Видимо, такая и в самом деле была в 1950е годы. Сейчас туда идёт дорога в дачный кооператив, изначально железнодорожников, где покойный муж моей тёти Коля Соколов, работавший в восстановительном поезде, построил отличную дачу. В 1997 году я даже двух француженок туда возил. С ночёвкой после распивания водочки. Хорошие воспоминания остались. В 1998 Коля умер… Отличный был мужик, вологодский. Дальше по асфальтированой дороге ездят на “дачу Маннергейма” и на второе, большое, кладбище. На маленьком, в черте города, хоронят только близких родственников уже умерших, если есть место. Мама с папой там и упокоились, на старом. Первый в 1960м, вторая в 2014м…

Построенная Колей дача в 2004 году. Она и сейчас такая же, только тётя больше не держит огород, перед домом вполне европейская лужайка, муж её дочери Саша сделал там искусственный прудик (вода качается из озера, о котором я повествую ниже)

Сейчас там много уже собственников, не имеющих отношения к железной дороге. Дом рядом с тёткиным купили “ленинградцы” (так по-прежнему говорят, даже “питерцы” не прижилось среди старшего поколения). Но это – другая тема. Как всегда, одно воспоминание цепляется за другое, пальцы, перефразируся аса Пушкина, просятся к перу, то есть к клаве, клава – к экрану, минута и фигня свободно потекла. Ну для меня-то совсем не фигня. Драгоценнейшие моменты, которые, благодаря таким вот находкам, переживаются снова и снова. Rakastan elamaa, так сказать, получается. Покажу-ка я вам для начала, станичники, карту моего детства – отрочества – юности.

На карте видно, что наш дом, о котором я подробно писал, находится совсем недалеко от Хюмпеля. Надо сказать, что на лодке я ни разу не приближался к берегу, где стоял “мэмээсовский посёлок”. По той простой причине, что там легко было отхватить шиздюлей от местных мальчишек. Более того, когда я видел, что кто-то из “мэмээса” в количестве больше двух причалил к пустынной скале подлизости от посёлка, или направляется туда, то предпочитал даже не приближаться к противоположному берегу. Грёб куда-нибудь вдоль “своего” берега, к “красному” или “горбатому” ж/д мосту и очень часто доехжал и до устья речки “Тихой”. По пути либо тащил дорожку спининга, либо кидал блесну или тащил зимнюю удочку с мормышкой. Никогда не приезжал без единой рыбины и пару раз даже продавал излишки улова соседям. По 20 коп. килограмм. Видно, какой из меня бизнесмен получится, было уже тогда. Иногда вставал на якорь на “луде” или у тростников, чтобы половить на поплавковую удочку.

Первые выезды на лодке в одиночку, без всяких спасательных жилетов, я совершил лет в семь. И почти до 17, до поступления в ВУЗ на иняз в Петрозаводске, продолжал выезжать на лодке, даже потом, когда учился, и мы переехали, мне давал лодку покойный, он умер от рака горла уже в 1990е, зам. начальника депо Вовка Калиников, с ним мы росли вместе. Есть фотографии и цветные слайды наших поездок по Хюмпелянярви с экс-женой и дочкой.  

Но прежде чем рассказать об этом, я должен поблагодарить двух финнов, участников группы Sortavala valokuvina ja tarinoina.

Пентти Лехикойнен написал, что этот дом принадлежал его отцу, инженеру Пааво Лехикойнену, а Риита Койо выложила сразу три документа про это здание. Во-первых она прислала фотографию нескольких поколений семейства Лехикойнен, разместившегося на ступеньках дома. Мы не можем знать, находятся ли на ней только Лехикойнены, или кто-то зашёл в гости, а может быть и горничная или служанка сидят среди сфотографированных. Финский инженер, построивший такой дом, вполне мог позволить себе помощницу по домашнему хозяйству.

Риита также прислала фотографию дома, очевидно 1920-1930х годов. И она же прислала современную гуглевскую карту, где дом по-прежнему значится под фамилией Лехикойнен.

Теперь перехожу к ответу на вопрос о современном состоянии дома и вообще, о его сохранности. Дом не только стоит, но и чувствует себя прекрасно. Его фотографии сделал с Выборгского шоссе участник группы Александр Россинг.

И тут произошло нечто, совершенно невероятное. Я отчётливо вспомнил, что несколько раз проходил мимо этого дома, и не только проходил… Я вспомнил, что именно тут был лёгочно-туберкулёзный санаторий. Он был как бы филиалом основного здания санатория, деревянного, который находился на берегу озера Хюмпеля, рядом с домом Волковых, откуда советское название озера – Волковское, или Волховское, как говорили те, кто про Волковых не знал, но, понятно, что топоним Волхов тут не при чём был. Раньше, при финнах, там была сначала усадьба Галлонбладов, потом её продали какому-то Валаамскому дьякону*. Сгорело здание, вроде, ещё при мне, когда мы жили на Совхозном шоссе. В 1882 году выборгский художник Элиас Муукка (Elias Muukka (1853-1938) написал вот этот пейзаж. В доме, из трубы которого идёт дым, как раз и располагалась усадьба городского советника и его супруги, известных в городе своей благотворительностью.

Marja Lampi

Did you know that on the other side of the lake, opposite the cliff, there was a Mansion of Archibishop of the Finnish Orthodox Church, former Hympölän hovi owned by Elisabeth and Herman Hallonblad? My grandmother was archibishop´s neighbour (Выборгское шоссе 77), they both loved gardening and liked to discuss the topic with each other.

Другой художник, из Хельсинки, Адольф фон Беккер (Adolf von Becker (1831-1909) изобразил супругов в их усадьбе в картине, датированной 1888 годом.

Я также отчётливо помню это деревянное здание с детства и знаю точно, что при советах там был детский санаторий, потому что в здании работала мать моего приятеля детства Женьки Макарова то ли санитаркой, то ли уборщицей. Она была “баптисткой”, что в советское время было страшным клеймом, практически ругательством и на самом деле уже упомянутый Вовка Калинников, когда ссорился с Женькой, обзывал его “баптистом”. Ну а все остальные взрослые в посёлке избегали общения с ней. Впрочем, она была совершенно нелюдимой тоже. Женька, помню, рассказывал, как ходил к ней на работу и пил там какао. Целый ковшик.

А каменное здание, бывшее, как я уже упомянул, нечто вроде филиала того же санатория, я вспомнил, чего никогда в жизни бы не сделал, если бы не эта публикация в сортавальской группе, с которой и начался этот мой длинный пост, написанный в четыре присеста и неизвестно, не будет ли пятого потому, что у моей петрозаводской родственницы Ларисы здесь лечился сын, и моя мама или отчим его навещали. Это было, когда я уже учился на инязе в Петрозаводске или даже работал Лариса та работала в магазине “Карелпотребсоюза” на ул. Шотмана в Петрозаводске и в благодарность за заботу мамы и отчима о её отпрыске справила мне норковую зимнюю шапку, бывшую страшным дефицитом в те времена, то есть в 1970е годы. На самом деле наш дом и оба эти санатория были расположены довольно близко друг от друга. Тропинка, проходившая рядом с домом Волковых проходила в стороне от большого деревянного здания санатория и вела прямо к каменному дому.

На карте зелёным я пометил примерно, как можно было пройти от нашего дома до этого здания. Расстояние, может быть, километра в два максимум. И вот что удивительно. Более 50 лет прошло, а я помню очень отчётливо и тот ручей, что протекал по скале рядом с домом Волковых, от него и надо было выходить на ту тропинку, и дремучий, по крайней мере мне ребёнку так казалось, лес по краям тропинки и выход на шоссе, которое в годы нашего детства, вроде и асфальтировано не было. Обратно можно было вернуться через Энсо посёлок, мимо восстановительного поезда, где работал Коля Соколов и дома, где вначале жили друзья нашей семьи Гришка и Анна Калугины.

Рассказ о нашем доме – в следующей, третьей и заключительной части.