Сортавала. Речка Ваккойоки и Тухкаланлампи. Часть вторая. / Sortavala. Vakkojoki river & Tuhkalanlamli. Part two.

Про речку Вакко, которую мы так не называли, мы звали её “Парковская”, и с которой так много в моей жизни связано, я начал писать в прошлый раз. Хотел уместить рассказ в один пост, но обнаружил в своём архиве такое количество фотографий этого водоёма, исторических и сделанных мной в период с 2004 по 2019 год, что, боюсь, даже двумя “эпизодами” сериала не обойтись. Будет мало. Но давайте продолжим с того места, с которого мы свернули в прошлы раз. А именно – с моста Ваккосилта. Или, по-советски, парковского. В принципе всё то, что у финнов называлось со словом Вакко с соответсвующим приставлением значимого слова, например Вакко-йоки речка Вакко, Вакко-лахти – залив, Вакко-салми – парк (дословно “полуостров”) и т.д. при советах стало “парковским”. В прошлый раз мы почти подошли к мосту, перенесясь мысленно в начало 20 века. Вот сюда. Но свернули налево.

Last time I started to write about the Vakko River, which we didn’t call by that name, we called it “Parkovskaya” (the Park River). So many events in my life are connected with this small stream. I wanted to fit the story into one post, but I found in my archive so many photos of Vakkojoki, both vintage and taken by me in the period from 2004 to 2019, that I’m afraid even two “episodes” of the series will not do. It won’t be enough. But let’s pick up where we left off last time. Namely, from the Vakkosilta bridge. Or, in Soviet parlance, “Parkovsky most” (the Park Bridge). Basically everything that Finns called with word Vakko and appropriate attaching of the word, for example Vakko-joki – the river Vakko, Vakko-lahti – bay, Vakko-salmi – park or village (literally “strait”) and so on became “park” under the Soviets. Last time we almost reached the bridge, taking our minds to the beginning of the 20th century. Right there. But we turned left.

Вторая фотография тоже сделана в начале века. Смотровая или обзорная вышка, которую вы видите на горе Куха слева, была построена в 1896 году и упала (говорят из-за сильного ветра) в 1950е годы. О ней мы тоже будем говорить. Я долгое время недоумевал, откуда сделан этот снимок. Ведь “Крепость Анни”, с балкона которой можно было бы сделать такую фотографию ещё не построена, остаётся лет 30-35 до её возведения. Возможно он сделан с крыши или верхнего этажа деревянного дома у самой ж/д линии. А может быть фотограф залез на дерево. В конце концов, разве это важно?

The second photo was also taken at the turn of the century. The observation or lookout tower that you see on Kuhavuori on the left was built in 1896 and fell down (said to be due to high winds) in the 1950s. We’ll be talking about it, too. I was perplexed for a long time as to where this picture was taken from. After all, “Fortress Annie”, from the balcony of which such a photo could be realized, has not yet been built, there are 30-35 years before its construction. Perhaps it was taken from the roof or top floor of a wooden house near the railway line itself. Or maybe the photographer climbed a tree. In the end, does it really matter?

Как всегда в моих публикациях, рассказ о приметных местах родного города сопровождается моими личными воспоминаниями. Воспоминания о случае, происшедшим либо в конце 1950х, либо в начале 1960х, но не позже 1962 года, когда я пошёл в школу, не очень приятные. Однажды я поехал на велосипеде из дома по улице Спортивной 5, тоже предмете длинного будущего рассказа, надеюсь, покататься до парка. Велосипед, наверное, назывался ” Школьник”, потому что “Орлёнок” мне мама купила позже, и я хорошо помню, как и где состоялась эта покупка. А вот “Школьника” не помню совсем, кроме того, что он точно у меня был лет с 4 или 5.

As always in my publications, an account of noteworthy places in my hometown is accompanied by my personal recollections. My memories of an incident that took place either in the late 1950s or early 1960s, but no later than 1962, when I went to school, are not very pleasant. One day I rode my bicycle from the house on Sportivnaya Street, also hopefully the subject of a long future story, to the park. The bike must have been called “Shkolnik” (Schoolkid), because my mother bought me the “Orlenok” (Eaglet) later, and I remember well how and where that purchase took place. But I don’t remember “Shkolnik” at all, except that I definitely had it since I was 4 or 5 years old.

Когда я подъехал к мосту, то из-под него вышли пара мальчишек старше меня на несколько лет и явно выше и сильнее. Они отобрали велосипед, и я уже сильно испугался, что лишился железного коня, стоившего маме практически половину её зарплаты. Он стоил, по воспоминаниям, почерпнутым из Интернета, 25 рублей, а мама получала 60 в месяц, работая делопроизводителем в железнодорожной санэпидстанции. Но, к счастью, велосипед лишь реквизировали и заставили меня … строить запруду. Вода была очень невысокая, мои “работодатели” хотели, видимо, выстроить загон для рыбы или что-то такое. Размазывая по щекам сопли и слёзы унижения, я стал, конечно, строить ловушку из каких-то камней, которых в избытке валялось рядом. Сколько времени я работал, конечно, не помню, но зато хорошо помню, чем дело кончилось.

When I pulled up to the bridge, a couple of boys a few years older than me and clearly taller and stronger than myself came out from under it. They took the bike away, and I was already very scared that I had lost the iron horse that had cost my mother almost half of her salary. According to recollections from the Internet, it cost 25 rubles, while my mother earned 60 a month working as a clerk at a railroad sanitary station. But, fortunately, the bike was only requisitioned. All the guys wanted from me were to … build a dam. The water was very low, my “employers” apparently wanted to build a fish pen or something. Smearing snot and tears of humiliation across my cheeks, I began, of course, to build a trap out of some rocks that were lying around in abundance. I certainly don’t remember how long I worked, but I do remember how it ended.

Моя сестра Варя возвращалась из школы, причём не одна, а, кажется, со своей подружкой по фамилии Стирина, имени не помню, может быть Галя (а может кто и прочитает и вспомнит). Эта подружка жила в доме у самого входа в парк, поэтому они с моей сестрой пошли по мосту, а не по дороге. Хотя это значения не имело, с дороги они меня тоже увидели бы, во всяком случае я крикнул бы. Сестра очень удивилась, увидев меня за таким занятием, а, главное, в компании совершенно незнакомых, явно не тункальских парней. Наш посёлок из шести улиц и пары десятков домов был не таким уж большим, чтобы не знать там всех наперечет, да и люди в то время общались куда более тесно. Короче, все знали всех. Варя была старше меня на 7,5 лет, а парнишки были по сравнению с ней мелкие, да ещё и подруга, может быть и повыше её была. Когда я объяснил, что меня заставили это делать, то, помню, сестра тут же стала окидывать округу взглядом на предмет какой-нибудь палки или вицы, чтобы показать моим обидчикам, где зимуют раки. Я не помню, нашлось ли орудие возмездия, помню только, что все мальчишки бросились наутёк в сторону города, Варя что-то сказала им вслед типа, “Ишь, рабовладельцы нашлись”, а я схватил камень и пустил им вслед, но не попал. Они уже успели отбежать довольно далеко. Всё это случилось вот в этом месте, которое я покажу вам на снимках разных лет: от 2012 до 2016 года. То есть вот у этого моста.

My sister Varya was coming back from school, and she was not alone, but, I think, with her girlfriend named Stirina, I don’t remember the first name, maybe Galya (or maybe someone will read it and remember). This girlfriend lived in a house at the very entrance to the park, so she and my sister walked across the bridge, not the road. It didn’t matter though, they would have seen me from the road too, at least I would have yelled. My sister was very surprised to see me doing this, and more importantly, in the company of complete strangers, obviously not Tunkala guys. Our village of six streets and a couple of dozen houses was not so big that everybody did not know everyone there by name, and people at that time communicated much more closely. In short, everyone knew everyone. Varya was 7.5 years older than me, and the boys were small compared to her, and her friend was maybe even taller than her. When I explained that I was forced to do this, I remember my sister immediately began to look around for some kind of stick or branch whip to show my bullies “where the crayfish winter*”. I don’t remember if the weapon of retribution was found, but I remember that all the boys ran away in the direction of the city, Varya said something after them like, “What a shitty slave owners, just look at them” and I grabbed a stone and threw it to their backs as they were running away, not hitting them though. They had already distanced away quite far. It all happened in this place, depicted on my pics taken from 2012 to 2016. That is, by this bridge.

С этого моста тоже ловили рыбу, но не таким варварским способом, как я описывал в первом посте про речку Вакко. На поплавковую удочку при полной воде и сачками при воде невысокой. По большому счёту это считалось браконьерством, потому что с мостов ловить было нельзя, но никто и никогда из службы рыбоохраны не обращал на такие нарушения внимания. На всех мостах в округе и рядом с ними рыбу ловили в любое время года. Но давайте пройдём чуть дальше по дороге, ведущей в сторону посёлка моего детства – Тункала. Про этот топоним я буду говорить чуть дальше. Заодно и посмотрим на мост с другой стороны. Снимок ниже сделан мной в июне 2008 года и мост практически такой, каким был при финнах.

From this bridge people also caught fish, but not in such a barbaric way, as I described in the first post about the Vakko River. It was done with a fishing rod with a bobber or a spinning when the water was full and with scoop-nets when the water was low. By and large, this was considered poaching, because you could not fish from the bridges, but no one from the fish control service ever paid attention to such violations. Fish were caught on and near all the bridges in the area at all times of the year. But let’s go a little further along the road that leads to the village of my childhood, Tunkala. I’ll talk about this toponym a bit further. At the same time let’s look at the bridge from the other side. The picture below was made by me in June 2008 and the bridge is almost the same as it was under the Finns.

В галерее ниже – несколько моих фотографий моста Ваккосилта в разные годы.

In the gallery below are a few of my photos of the Vakkosilta Bridge in different years.

Ивы стоят по обеим сторонам речки. Точно так же, как стояли в 1980е годы.

Willows stand on both sides of the river. Just like they did in the 1980s.

А теперь подойдём к другому мостику, который находится по пути к новой городской больнице. На моём снимке 2008 видно, что он ещё без перил, которые, насколько я помню, в годы моего детства существовали. В 2016 их снова сделали, срубив ивы по берегам под корень.

Now let’s go to the other bridge, which is on the way to the new city hospital. In my picture of 2008, you can see that it is still without a railing, which, as far as I remember, existed in my childhood years. By 2016 they were restored, completely cutting down the willows along the banks

А теперь я в мае 2012 года стою на этом самом мосту. И передо мной расстилается водоём, в котором я в подростковом возрасте ловил на спиннинг щук весом по килограмму.

And now I’m standing on this very bridge in May 2012. And in front of me stretches the pond, where in my teenage years I used to catch pikes weighing a kilogram or so with a spinning rod.

Конечно, в это трудно, практически невозможно поверить. Ведь снимок сделан в период половодья. Ниже я стою на том же месте, но несколько лет спустя и летом. И воды, как вы можете убедиться, совершенно нет.

Of course, it’s hard, almost impossible to believe. After all, the picture was taken when water is plentiful. Below I am standing in the same place, but a few years later and in summer. And the water, as you can be sure, is completely gone.

Ещё прошу вас обратить внимание на двух верхних снимках на груды камней, строительного мусора и всего прочего, завезённого сюда в последние, не ошибиться бы, лет 20-30. А ведь когда-то здесь повсюду была вода. Опять же, если вы мне не верите, то я покажу вам исторический документ. Это – фотография начала 20 века, под ней по-фински написано: “Vakkojoki Vakkosalmen puistosta katsottuna 1900 luvun alku, то есть “Река Ваккойоки; вид из парка Ваккосалми в начале 1900-х годов”.

Please notice also, in the two above pictures, the piles of stones, construction debris and everything else that has been brought here in the last, if I’m not wrong, 20-30 years. And there used to be water all over the place. Again, if you don’t believe me, I will show you a historical document; a photo from the beginning of the 20th century, and under the photo is written in Finnish: “Vakkojoki Vakkosalmen puistosta katsottuna 1900 luvun alku, which means “Vakkojoki River; view from Vakkosalmi Park in early 1900s”.

Прямо за этим домом, что находится на снимке практически в центре, если взять сарай и другие надворные постройки, мы видим целое озеро. На нём я просто обязан остановиться поподробнее. В моём детстве, то есть приблизительно через полвека после создания этого изображения, водоём там тоже был. И у него было финское название, которого никто из людей, заселивших город вначале в 1940 году, а потом в 1944, в большинстве своём это были белорусы, не знал. А название было “Тухкаланлампи”. Или “Тухкальская ламбушка”. На финском – Tuhkalanlampi. Слово сложное и состоит практически из трёх: “Tuhka”, что означает “пепел”. “la” – это, если не ошибаюсь, усеченное ala, то есть “район, область, вообще место”, а “lampi”, соответственно, “озерцо” или “ламбушка”. Слово в Карелии всем знакомое, потому что ламбушек этих у нас несть числа.	Right behind this house, which is almost in the center of the picture, if you take the barn and other outbuildings, we see rather a real lake. I just have to dwell on it in more detail. When I was growing up, about half a century after this picture was made, there was a body of water too. And it had a Finnish name, which none of the people who settled the town in 1940 and then in 1944, most of them were Belarusians, didn’t know. The name run, in Finnish, as Tuhkalanlampi. The word is complicated and consists practically of three: Tuhka, which means “ashes”, “la” is, if I’m not mistaken, truncated “ala”, that is “district, region, place”, and “lampi”, respectively, “lake or “lambushka”. This word is familiar to everyone in Karelia, because we have a lot of these lambushkas.
Так вот, мы-то, может и не знали, как финны назвали это озерцо, но военные, пришедшие в числе первых в 1940 году, имели карты, на которых топоним Тухкала был обозначен. И, наверное, я могу только предположить, потому что меня в то время ещё и в проекте не было, назвали так же близлежащий на горушке посёлок. Он изначально стал называться “Тухкала”, что показалось справедливым назвавшим его так, хотя у финнов место таким образом не называлось. Район, простиравшийся в этом месте по обеим сторонам речки Вакко, назывался у них Ваккосалми, то есть “Пролив Вакко”. Опять же, как в случае с топонимом “линна”, слово “салми” совсем необязательно означает буквально “пролив”, но мы не будем углубляться в лингвистику и топонимику. Куда важнее понять, что в один прекрасный момент, то ли в силу простого созвучия, то ли из-за неправильного прочтения слова tuhka где букву “h” прочитали как “n“, а их, согласитесь легко спутать, особенно не шибко грамотному, и посёлок, в котором мне выпало прожить первые 6 лет и потом много-много раз приходить ночевать и просто навещать родных, живших там чуть ли не до начала 1990х, стал называться Тункала. Когда я стал интересоваться финским, то пытался искать в этом языке это слово, но ничего похожего не находил. Мой друг Женя Тхуре, мать которого, Берта Суловна, родившаяся в Америке финка, выучивший от неё финский, когда я его спросил об этом, меня просветил, но, что называется, совсем “не в ту степь”. Он сказал, что название посёлка происходит от tunkio, что, я хорошо помню его ответ, значит “свалка”. На самом деле это куча навоза, но хрен редьки не слаще. Никакого резона называть место, где они жили, таким нехорошим образом, у финнов, конечно, не было. Поэтому я остался в недоумении и только после того, как почитал и стал переводить с финского на русский уже упоминавшууся мной “Историю города Сортавала” (Sortavalan Kaupungin Historia), я встретил топоним в этот издании 1932 года, каким-то чудом не лежавшем в спецхране сортавальской библиотеки. Его выдавали желающим на руки, хотя я не помню, может быть мне и помогло удостоверение редактора Карельского ТВ.	Well, we may not have known what the Finns called this lake, but the military, who were among the first to arrive in 1940, had maps on which the toponym Tuhkala was marked. And probably I can only guess, because I wasn’t even in the project at the time, the nearby village on the mountain was also called that. It was originally “Tuhkala,” which seemed fair to those who called it that, although the Finns did not use the toponym. The area extending in this place on both sides of the river Vakko was called Vakkosalmi, that is “Vakko Strait”. Again, as in the case of the toponym “linna”, the word “salmi” does not necessarily literally mean “strait”, but we will not delve into linguistics and toponymy. What is more important to understand is that at one moment, whether by virtue of a simple consonance or because of the misreading of the word tuhka where the letter “h” was read as “n“, and you must admit that they are easy to confuse, especially for someone who is not very literate, the settlement where I lived for the first 6 years and then many, many times came to sleep over and just to visit relatives who lived there almost until the early 1990s, was called Tunkala. When I became interested in Finnish, I tried to search for this word in that language, but I didn’t find anything similar. My friend Zhenya Thure, whose mother, Berta Sulovna, an American-born Finnish woman, taught him Finnish almost as native tongue, when I asked him about it, enlightened me, but, as they say, “in the wrong direction”. He said that the name of the village comes from tunkio, which, I remember his answer well, means “dump”. In fact, it’s a pile of manure, but that’s six of one and half a dozen of the other. Of course, the Finns had no reason to call the place where they lived in such a bad way. So I was left in limbo and only after I’ve read and started to translate from Finnish into Russian already mentioned “Sortavala City History” (Sortavalan Kaupungin Historia), I found this toponym in this edition of 1932, which by some miracle was not in the special restricted storage of the library in Sortavala. It was handed out to those who wanted it, although I don’t remember, maybe I was helped by my Karelian TV editor’s ID.
Так вот, как я уже говорил, наш дом номер 5 по улице Спортивной 5, находился в посёлке Тункала – название так и осталось за ним в имено таком виде – два из четырёх окон дома смотрели на стадион и дальше на то самое Тухкаланлампи. До него было по прямой метров триста, если не меньше. И тут на сцене моего повествования появляется мой дедушка, человек с извилистой судьбой, бесшабашный, глубоко русский и чрезвычайно добрый малый, и я его очень любил. Как было не любить человека, который носил меня, взгромоздив на шею, кататься на коньках «снегурочках», это такие стальные лезвия, загибавшиеся спереди кверху и имевшие три зазубрины спереди. На валенках они закреплялись верёвками и палочками. Дед носил меня на это самое маленькое заболоченное озеро, да собственно, к тому времени это уже было болото. Место для моего катания он предварительно и расчищал. Каток, таким образом, представлял собой пространство метра три на четыре, или пять на десять в зависимости от степени заснеженности. Так вот, на коньках я и научился кататься самостийно или с чьей-то помощью, не помню уже, кто впервые поставил меня на коньки, если не тот же дед, годам к четырём примерно. Для иллюстрации книги моих воспоминаний уже довольно давно, больше 10 лет назад, я соорудил вот такой коллаж, иллюстрирующий коньки “Снегурочки” и лужу под названием Тухкаланлампи, которую мы даже никак не звали, может быть обзывали тем же болотом.	So, as I said, our house number 5 on Sportivnaya Street 5 was in the village of Tunkala – the name has stayed with it in this form. Two of the four windows of the house looked out on the stadium and further on to that very Tukhkalanlampi. To go there you’d make a beeline of three hundred meters, if not less. And then my grandfather, a man of twisted fate, a reckless, deeply Russian and extremely kind fellow, appears on the scene of my narrative, and I loved him dearly. How could I not love a man who carried me around his neck to skate on “snegurochka” skates, which were steel blades that curved upward from the front and had three serrations on the front. They were fastened to the valenki with ropes and sticks. My grandfather used to carry me to the smallest swampy lake, which, in fact, was already a swamp by that time. He cleared the place for me to skate. The rink, therefore, was a space of three meters by four, or five by ten, depending on the degree of snow cover. So, I learned to skate on my own or with someone else’s help, I do not remember who first put me on skates, if not the same grandfather, by about four years old. To illustrate the book my memoirs, which I started quite a long time ago, more than 10 years for sure, I made then this collage, illustrating “snegurochka” skates and a puddle called Tuhkalanlampi, which we did not even call by any name, maybe called just the Swamp.

Что я ещё очень хорошо помню, так это то, что во времена моего детства по весне озерцо широко разливалось и дорога не шла наискосок от низа улицы “Первая Гористая” к мостику между речкой Вакко и Тухкаланлампи. Она шла под прямым углом, огибая площадку, которую могут залить вешние воды. Дорогу пустили по диагонали, когда уровень воды внезапно упал и не поднимался несколько лет, может быть уже и начали возить туда какой-то мусор и засыпать площадку, ссоружая нечто вроде дамбы. Как вы понимаете, я не следил за кходом строительства дорог в Сортавала.

What I still remember very well is that when I was a child. In the spring the lake flooded widely and the road did not run obliquely from the bottom of Pervaya Goristaya Street to the bridge between the Vakkoriver and Tukhkalanlampi. It went at right angles, skirting the site, which could be flooded. The road was laid diagonally when the water level suddenly dropped and didn’t rise for several years, so they may have already started taking some garbage and filling up the site, building a kind of dam. As you understand, I have not been following the progress of road construction in Sortavala.

Что помню очень хорошо, однако, так это эпизод, когда мне было, может быть лет семь и мы беззаботно ехали на велосипедах с кем-то из друзей по берегу этого болота-озера. Вдруг видим какую-то необычную, невиданную доселе машину с мигалкой и устройством на крыше, похожим на аппарат для широковещания, из которого неслись призывы к советскому народу во время шествий по улице Карельской 1 мая и 7 ноября. Ну, любопытная машина, только и всего. Делов-то! Как вдруг из этого самого “матюгальника” раздаётся речь милиционера типа: “Кто вам разрешил кататься на велосипедах по проезжей части?” Сердце у нас, само собой, ушло в пятки. Никто нам не разрешал, конечно, но никто и не запрещал. Тем более на дороге, где машин практически и не было. Ясно было, что милиционеры получили новую машину и, что называется, просто “выёбывались” с неизведанной доселе игрушкой. Им это было в кайф. А нам – совсем наоборот. Происходило дело примерно вот тут, где теперь стоят контейнеры со стороительным мусором и невозможно поверить, что весной здесь можно было плавать на лодке.

What I recall only too well, however, is an episode when I was maybe seven years old and we were carelessly riding bicycles with some friends on the shore of this swampy lake. Suddenly we saw an unusual, previously unseen car with a flashing light and a device on the roof, like a broadcasting apparatus, which broadcast calls to the Soviet people during the parades along Karelskaya Street on May 1 and November 7. Well, it seemed to us just a curious car, that’s all. Big deal! Suddenly a policeman says, very loudly “Who gave you permission to ride your bikes on the roadway?” from that very “profane speaker.” Our hearts, of course, went out of our mouths. No one gave us permission, of course, but no one prohibited it either. Especially on a road where there were practically no cars. It was clear that the police had gotten a new car and were just “fucking around” with a hitherto unknown toy. It was fun for them. For us it was just the opposite. The incident took place around here, where there are now containers with garbage and it is impossible to believe that in the spring you can navigate here by boat.

Мне могут возразить знатоки истории города, что озерцо Тухкала существует до сих пор и располагается за линией. И будут правы. Формально это тоже Тухкаланлампи, только вот опять же, никто из сортавальцев этот водоём не зовёт никак. Могут сказать: “там где дамба”, но ни разу я не слышал никакого названия. На моём снимке мая 2009 года с горы Кухавуори (последний снимок в галерее ниже) показан этот типа пруд и разделяющая его дамба – она же пешеходная дорожка. Я о нём хотел говорить в этом же посте, но потом понял, что слишком много фотографий накопилось, хотя и мало воспоминаний.

Experts in the history of the city may argue that the Tukhkala lake still exists and is located behind the railway line. And they would be right. Formally, it’s also Tukhkalanlampi, but then again, no one from Sortavala calls this body of water in any way at all. They may say: “that’s where the dam is”, but I’ve never heard this name*. My photo from May 2009 from Mt. Kuhavuori (last pic in the gallery just below) shows this, like pond and the dam dividing it that serves also as a pedestrian passage. I wanted to talk about it in the same post, but then I realized there were too many pictures accumulated, though not many memories.

Тем не менее, если соберусь, то ссоружу отдельный пост про эту лужу. Ну и, по обычаю, представляю на ваш суд галерею фотографий этой части реги Вакко и этой частицы Тухкаланлампи.

Nevertheless, if I get ready, I will make a separate post about this puddle. And, as usual, I present you a gallery of photos of this part of the Vakko region and this part of Tukhkalanlampi.

Update as of February 24, 2022. After I published the post in the FB group, I got a comment from a very attentive reader Risto Voipio whose family lived in Sortavala before two wars with very useful corrections as follows:

Alexin tekstissä näkyvä toinen 1900-luvun alkuvuosina otettu kuva Vakkojoen sillasta on otettu Saartolan talon katolta tai yläkerran ikkunasta. Alex kertoo myös Tuhkalammen poikki kulkeneesta kävelytiestä, jolle sodan jälkeisillä asukkailla ei tekstin mukaan ollut mitään nimeä. Siitä käytettiin aikanaan nimeä Risutie. Nimi johtuu siitä, että tie kulki soistuneen lammen poikki ja tien pohjan vahvistamiseen oli käytetty puun oksia (risuja) ja muuta muuta vastaavaa tavaraa. The second old picture of the Vakkojoki bridge taken in the early 20th century, shown in Alex’s blog, is taken from the roof of Saartola house or from the window upstairs. My Mother was born in that house and lived there some 15 years. A correct translation of name Vakkosalmi in English, would be “Vakko Strait”, not “Vakko peninsula”. In his blog, Alex also tells about a walkway for pedestrians that crossed Tuhkalampi, and for which they did not have any name. In Finnish years it was called “Risutie” (in English “Twig way/-road/-path”). The name is due to the fact that the road ran across a swampy pond and tree branches (twigs) and other similar stuff had been used to strengthen the foundation of the road.