II БАЗОВЫЕ ПОНЯТИЯ
§ 7. Лингвистический знак.
Высказывание состоит из знаков. Знаки относятся к области словарного запаса, грамматики, интонации и т.д. Они придают высказыванию глобальный смысл, который мы называем сообщением: без него высказывание не существует. Наряду со знаками следует различать признаки. Знак применяется намеренно тем, кто говорит. Признак, напротив, является невольным проявлением социального статуса, характера и настроения говорящего в данный момент. Тот, кто читает или слушает, если он наблюдателен, обратит внимание на признаки одновременно с регистрацией знаков своём сознании. Точно так же, как добротное толкование текста выделяет знаки и признаки, так и перевод должен уделять внимание и тем и другим. Исследование знаков относится к области документации.
Высказывание соответствует либо одной, либо нескольким ситуациям. Ситуацией называют реальность, которую обозначают слова. Все знают, как опасно переводить вне контекста. Если мы пойдём ещё дальше, то скажем, что контекст обретает окончательный смысл только тогда, когда мы реконструируем в уме ситуацию в контексте. Тут мы вступаем в зону металингвистики (246).
Понятие знака совсем не простое. Согласно определению де Соссюра [1], знак является нерушимым союзом концепции и её языковой формы, письменной или устной. Концептуальная часть знака называется означаемым, а языковая – означающим. Когда в данном контексте слово имеет точный эквивалент в другом языке, то для двух означающих находится лишь одно означаемое. Например, knife и couteau (нож) в контексте couteau de table (столовый нож) – table knife. Но означаемые и означающие, которые считаются взаимозаменяемыми, могут не совпадать полностью. Как в случае с pain (хлеб) и bread. Английский продукт пекарни имеет совсем другой вид, нежели французский, и играет куда меньшую роль в рационе британцев, чем французский хлеб.
Переводчик должен заниматься чисто формальной стороной знаков, например, разницей между booksellers (книготорговцы) и bookseller’s (нечто, принадлежащее одному книготорговцу), it please (это, пожалуйста) и it pleases (это нравится), j’en doute (совсем не уверен / не верю) и je m’en doute (я практически уверен / я это знаю, не надо уточнять) и, повторим, подразумевается наличие некоторых предварительных знаний для того, чтобы дискуссия состоялась. Он также должен, даже в первую голову должен, заниматься их концептуальным аспектом, их значением, направляющим его, как мы уже видели, в сторону данной ситуации. Лингвистический знак, таким образом, является психической двуличной сущностью, которую можно изобразить, как в книге Де Соссюра по общей лингвистике, при помощи следующего рисунка:
Две вертикальные стрелки, указывающие одна вверх, другая вниз, выражают взаимодействие двух половинок знака в континууме язык-мысль, составляющем сообщение, неделимое на фрагменты иначе как с помощью аналитической операции, трудной и произвольной. Вот это взаимодействие как раз и есть сфера, в которой переводчик преимущественно занят, и оно осуществляется не только в вертикальном плане, внутри знака, если можно так сказать, но и от знака к знаку, в результате чего сообщение в целом получается большим чем простая сумма знаков, его составляющих. Для того, чтобы отметить этот второй план взаимодействия, мы позволили себе добавить две горизонтальных стрелки по бокам вертикальных стрелок Де Соссюра, поскольку в качестве переводчиков мы занимаемся в основном сообщениями, и лишь в практических и педагогических целях мы рассматриваем знаки отдельно от сообщений.
§8. Означающее определяет означаемое полностью лишь в исключительных случаях. Чаще всего оно передаёт лишь один аспект означаемого. Это обстоятельство было освещено в небольшой книге Дармстетера [2] La Vie des mots (Жизнь слов), вышедшей в 1895 году: «Функцией слова не является определение предмета, оно всего лишь должно вызвать его образ. И в этом смысле мельчайшего знака, даже самого несовершенного, самого неполного, с того момента, как он признан знаком людьми, говорящими на одном языке, достаточно для установления связи между знаком и обозначаемым им предметом» (стр. 43). Из этого утверждения следует вывод о том, что хотя синонимы имеют по определению практически идентичные означаемые, их означающие отсылают к разным аспектам.
Если мы, таким образом, возьмём пример Дармстетера, слово «судно», то один из синонимов, например «пакетбот», ставит ударение на том, что такое судно использовалось прежде всего для перевозки почты, а «корабль» на первый план выдвигает его способность держаться на воде [3]. По крайней мере, так было в самом начале. C тех пор те пользователи языка, которым не нужно обращаться к истории, уже не соотносят слова с их первоначальным значением. Забвение этого аспекта – дело нормальное, неизбежное и даже необходимое для того, чтобы слово отождествлялось со всеми объектами, которые оно отображает.
То, что верно для одного языка, верно и для его диалектов.
Например, британскоое keyless watch (заводящиеся без ключа часы) становится в американском stem winder.
Эти слова означают один и тот же объект, характеризуемый положительно в одном диалекте и отрицательно в другом.
В этих условиях было бы удивительно, если бы при переходе от одного языка к другому слова неизменно отражали бы одни и те же свойства тех же объектов.
Например, armored car (US) во французском будет fourgon bancaire (досл. банковский фургон). Французское понятие отображает назначение транспортного средства, а американское – его внешний вид [4]. Точно так же équipe de dépannage (аварийная бригада) передаётся словосочетанием wrecking crew.
Наша теория модуляции основывается на этой констатации (37)
§ 9 Значение и значимость:
Мы встречаемся здесь с ещё одним различием, замеченным Де Соссюром по отношению к знакам. Значение – это смысл знака в данном контексте. Значимость – то, что противопоставляет знак другим, не в высказывании, а в языке. Соссюр приводит в качестве примера слово mouton (баран/барашек) в контексте типа: Le berger garde ses moutons (Пастух пасёт овец; по-русски мы не говорим, что он пасёт «баранов» – прим. перев.), но оно не всегда имеет ту же значимость, например, когда обозначает мясо баранину, тоже mouton, англ. mutton, и, чего Соссюр не мог предвидеть, шерсть, применяемую в отделке одежды, по-английски mouton[5]. (CLG стр.160).
§ 10 Язык и речь:
Это противопоставление тоже соссюровское (CLG стр. 30-31).
Языком называются слова и конструкции, имеющиеся в распоряжении говорящего субъекта, но вне пользования им. Как только он начнет говорить или писать, то слова и обороты относятся к речи. Это очень важно, потому что язык в речи всегда несколько деформируется. Язык развивается через речь. Речь предшествовала языку, и некоторые из речевых реализаций продолжают переходить в язык. Язык соответствует традиционным понятиям лексики и грамматики, речь живёт в фактах стиля – письменного или разговорного – характеризующего всё высказывание. Сообщение в первую очередь относится к речи. Редактор сообщения пользуется ресурсами языка для того, чтобы сообщить что-либо личное и непредвиденное, что является фактом речи. Мы сразу же можем сказать, что большое число трудностей перевода относятся в первую очередь к речи, нежели к языку. Впрочем, значимость относится к языку, а значение – к речи.
§11. Сервитут и опция
Наш язык состоит из обязательных правил, которым мы вынуждены следовать. Например, род существительных, спряжение глаголов, согласование слов между собой. В этих рамках существует возможность выбора существующих ресурсов, и именно эта свобода выбора рождает речь. Существование имперфекта субъюнктива – это факт языка, но применение его больше не является сервитутом, нам предоставлена опция. Это, кстати, признак некоторой изысканности речи, забота об усовершенствовании языка, кажущаяся некоторым людям пережитком.
Переводчик должен, таким образом, различать случаи того, что редактор обязан был сделать, и того, что он сделал произвольно. Это различие между сервитутом и опцией работает на всех трех уровнях, где будет разворачиваться наше исследование, то есть на уровне лексики, организации и сообщения. В ЯО мы должны особое внимание уделять опциям. В ЯП переводчик должен считаться с сервитутами, ограничивающими свободу выражения, и должен выбирать между предлагаемыми опциями, чтобы передать нюансы сообщения.
§ 12. Сверхперевод:
Если подходить к обязательству как к опции, можно получить сверхперевод. Если мы, к примеру, переведём aller chercher (пойти за чем-либо, принести) как to go and look for вместо to fetch, то мы поступим так, словно сочетание aller chercher произошло из случайной встречи двух автономных слов, в то время как речь идёт о выражении, вошедшем в обиход и являющемся сервитутом. Француз просто обязан употребить два слова там, где англичанину достаточно одного. Этого не заметил автор книги о движении Сопротивления при переводе с французского следующего фрагмента:
The striking miners were given food by the occupational authorities, but they were not won over. It went so far that the families of the strikers were compelled to go to the City Hall to look for the soup which their men had refused. (H.L.Brooks, Prisoners of Hope, New York, 1942). (Оккупационные власти обеспечили бастующих шахтеров питанием, но те не сдались. Дело дошло до того, что семьи бастующих были вынуждены пойти в мэрию в поисках супа, от которого отказались главы их семейств).
Look for является здесь сверхпереводом. Нужно было сказать to get the soup или for the soup (за супом), а ещё лучше for the food (за едой). Мы видим, что сверхперевод состоит в том, чтобы видеть две единицы там, где их всего одна.
§ 13. Как мы сказали, переводчик должен больше заниматься опциями, чем обязательствами. Можно сказать, что грамматика относится скорее к области обязательств, в то время как опции по большей части присутствуют в стилистике, или, по крайней мере, в определенной стилистике, которую Балли изучал в своём «Очерке французской стилистики». Если смотреть с той точки, куда мы себя ставим и куда себя ставит сам Балли, то можно рассматривать два вида стилистики. Одна пытается выделить выразительные средства языка, противопоставляя аффективные элементы элементам интеллектуальным. Это так называемая внутренняя стилистика. Другой её вид ставит перед собой задачу распознать функционирование двух языков, противопоставляя их друг другу. Такую стилистику мы называем внешней или сравнительной. Например, преимущественное использование прономинальных глаголов во французском языке очевидно только тому, кто сравнивает этот язык с английским. Она позволяет, путём контрастного сопоставления, выявить предпочтение английского к страдательному залогу. Изучение уничижительной лексики, напротив, может проводиться внутри одного языка без какого бы ни было сравнения с другим. Если переводчик работает главным образом в сфере внешней стилистики, то он не сможет игнорировать закономерности стилистики внутренней. Балли, посвятивший жизнь изучению этой последней, тем не менее хорошо понимал важность сравнительной точки зрения. Он руководствовался ею в своей «Общей лингвистике и вопросах французского языка[6]», и Мальблан[7] развил его положения в труде по сравнительной стилистике французского и немецкого языков.
Если мы теперь вернемся к нашему различию между сервитутом и опцией, то можем сказать: если опции доминируют в стилистике внутренней, изучающей в основном факты выразительности, то стилистика внешняя занимается одновременно и теми и другими. Многие характерные языковые проявления являются сервитутами. Например, увеличение в объёме (91) с помощью предлогов во французском идёт от сервитута, вызванного ограничением их автономии.
§ 14. Уровни языка.
Переводчик по возможности должен сохранять тональность переводимого текста. Для этого ему следует выделить элементы, составляющие эту тональность по отношению к совокупности стилистических особенностей, которые мы называем уровнями языка. Различить тональности в зависимости от того, относится ли текст к разговорному или книжному языку, к технике и т.п. довольно легко. Однако куда труднее выявить структуру тональности[8].
В этой книге мы будем придерживаться по большей части соссюровской терминологии, как её определил Балли в Traité de stylistique française, но сделав два новых различия: одно между правильным применением и вульгарным языком, а другое – между заботой об эстетике и заботой о функциональности, то есть практичности.
Система тональности является системой противопоставлений. Само понятие уровня языка является организационным, потому что мнемоническая ассоциация позволяет противопоставить его обычному термину, означающему то же самое, например: décès/mort (кончина/смерть), то есть предполагается наличие опции и, следовательно, присутствие стилистических вариантов.
Помимо противопоставления слов между собой в плане произведенного эффекта, можно установить и другую оппозицию по отношению к обычным словам, которые по умолчанию лишены тональности и составляют то, что мы называем общим языком, который, как указывает его название, входит во все категории, указанные на схеме ниже. Различие между правильным применением и вульгарным языком может меняться в зависимости от эпохи и обстоятельств, но нельзя отрицать, что даже в эпоху лингвистических послаблений, каковой является наша, образованный человек не скажет: Je vous cause (Прибл. Я вам беседую). Подобное выражение придаёт тексту тональность, которую переводчику надо попытаться передать за счёт, например, компенсации, употребив me вместо I или сказав It don’t matter. (Вместо правильного It doesn’t…). Пример безграмотного выражения Je m’en rappelle. (Вместо правильного Je m’en souviens или Je me rappelle (Я вспоминаю (помню) стал уже менее убедительным, свидетельствуя о том, что эти демаркационные линии меняют свои очертания, но ни в коей мере не отменяют их существования.
Наше второе различие состоит в заботе об эстетике по сравнению с заботами чисто практическими. Отталкиваясь от фамильярного языка, стоящего на нижней ступени правильного употребления, можно облагораживать выражение, поднимаясь по очереди на ступеньку языка письменного, книжного (литературного), поэтичного (возвышенного). В обратном направлении мы спускаемся на уровень народного языка и арго. Параллельно этой вертикальной оси существует и ось горизонтальная, которая, на этом этаже письменного языка, включает в себя разные функциональные специализации, то есть такие, в которых язык работает во благо технической специфичности. Они повинуются практической надобности, а не руководствуются соображениями эстетики: в этом принципиальное различие двух осей.
Примечание: напротив фамильярного языка и арго мы поместили жаргоны, языки одновременно фамильярные и технические, как например жаргон Grandes Écoles (Больших школ) или некоторых ремесел. Мы сохраняем различие, проводимое Балли (TSF § 240), а именно то, что жаргоны отличаются от арго тем, что понятны только посвященным. Они, естественно, во многом сходны с арго, но остаются связанными с определенными видами деятельности.
Уровни языка
§ 15. Если, к примеру, требуется перевести сообщение: Hello, John! How are you today? то намнеобходимо знать, на каком уровне происходит наше общение. Тогда мы будем знать, как перевести приветствие Bonjour (Добрый день, здравствуй(те), то есть скажем ли мы Tiens (А вот и ты!), Bonjour, Jean! (Здорово, Жан!), Salut (Привет) и т.п., решим, оставить ли имя, отдать предпочтение обращению, соответствующему выбранному уровню. Как раз из-за неумения правильно выбрать уровень языка, иностранцы совершают чаще всего ошибки, обращаясь к незнакомому человеку на «ты», например, или обращаясь к вышестоящему лицу на уровне, подходящему лишь подчиненному.
§16. Впрочем, мы размещаемся в плоскости синхронии, пользуясь, насколько возможно, приближенными текстами и формами, исходящими из одного и того же состояния языка, не высказывая по отношению к ним никаких нормативных оценок. К тому же переводчику редко приходится это делать, и он должен быть очень осторожным, когда его текст открывает ему глаза на недостатки стиля. Может ли он и должен ли он опустить эти изъяны в переводе? Отметим походя, что сознательно выбранный нами классический язык ведёт к риску сравнения элементов, немного отстающих от современного состояния языка. Мы предпочитаем отдать экстремальные случаи français avancé (досл. продвинутого французского) или progressive English (досл. прогрессивного английского) на усмотрение специалистов, в первую очередь самим писателям и просто констатировать норму, а не обсуждать её.
[1] Фердинанд Де Соссюр (Ferdinand de Saussure),1857–1913) — швейцарский лингвист, заложивший основы семиологии и структурной лингвистики, стоявший у истоков Женевской лингвистической школы. Идеи Фердинанда Де Соссюра, часто называемого отцом лингвистики XX века, оказали существенное влияние на гуманитарную мысль этого столетия и способствовали рождению структурализма. Основная работа Де Соссюра — Cours de linguistique générale (Курс общей лингвистики). (прим. перев.)
[2] Джеймс Дармстетер, (James Darmesteter); 1849-1894,- французский востоковед и филолог. (прим. перев.)
[3] Переводчик не смог в данном случае воспользоваться примерами авторов, которые приводят слово vaisseau, означающее во французском как «судно», так и «сосуд» (в русском языке в применении к кораблю к этому значению лишь приблизилось уничижительное «посудина»), а также термин «bâtiment», то есть «строение», которое тоже означает корабль, и в русском языке сходного синонима нет, вследствие чего пришлось заменить и всю фразу оригинала: …”vaisseau” met l’accent sur la forme, ”bâtiment” sur la construction, et “navire” sur la flottabilité (прим. перев.)
[4] Нет, впрочем, уверенности в том, что устройство французского банковского фургона оправдывает эпитет “armored”. В этом случае речь шла бы о металингвистическом факте (прим. авторов).
[5] В русском тоже есть слово «мутон», означающее особо выделанную овчину (прим. перев.)
[6] Почему переводчик на русский дал в 1955 году такое название книге, которая должна была называться «Лингвистика общая и лингвистика французская» (Linguistique générale et linguistique française) я ответить затрудняюсь … (прим. перев.)
[7] Альфред Мальблан (Alfred Malblanc) (1905-1970) – французский лингвист-германист, романист и переводчик. (прим. перев.)
[8] Тональность не представляет собой целиком функцию уровня языка, но она черпает оттуда добрую часть своих стилистических эффектов. Уровень может оцениваться вне зависимости от сообщения несмотря на то, что в действительности он выражается посредством конкретных знаков: специальных слов, особенного синтаксиса, порядком слов и т.п. Во время процедуры «разметки» текста он может быть вынесен за поля, как записывают тональность музыкального отрывка на нотных листах. (прим. авторов.)
