Девушки, изображённые на фотографиях конца 19 века, жили в департаменте Сабль д Олон. Sable значит “песок”, sables, соответственно “пески”. Этимология слова Olonne не установлена, поэтому назовём этот департамент “Олонецкими песками”.
А дальше – самое интересное. Женщины, обитающие в этих местах нызываются “Саблезками”. Не “Олонезками”.
О, о! Провоцирует, прекрасная саблезка.
В целом, производное, обозначающее жителей определенного места, дело тонкое. Я помню, как оскорбились жители Петрозаводска, когда приехавшие на гастроли актёры театра на Таганке обратились к ним как к “Петрозаводцам”. А они – петрозаводчане. Как те, кто из Архангельска – архангелогородцы, а не архангельцы. И обитателей Пскова лучше называть “пскОвичами”, чем “псковитянами”. Так меня одна скобарка поправила очень давно в разговоре. А мама, родившаяся в деревне Вскуя Псковской области, которую в докуменах ошибочно записали как “Векуя”, что неважно, потому что деревни уже лет 70 как нет, любила говорить: “мы пскопские”. Прикольно звучало просто.
Та же история во французском вообще и в частности во французском Квебека. Например место называется Trois Rivières – дословно “Три реки”. Можно было бы ожидать, что обитателей этого места нужно звать “Tré– или Tririverains” по законам французского словообразования. А вот и нет! Они называются Trifluviens.
При этом ничего общего с реальностью название не имеет, потому что рек (ривьер) там всего одна, просто она делится островами на три ответвления, а рек, впадающих в море (флёв – во французском присутствует такое различие, являющееся в английском и русском языковой лакуной) тоже одна, Сен-Лоран, она же протекает мимо Дорваля, где я живу. То есть формально ну никак “трирекцы” или “трирекчане” не могут быть “трифлювьенцами”.
Короче, тронутся можно с этими топонимами.
