АРХИВ МИТРОХИНА. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. ФЕДЕРАТИВНАЯ РЕСПУБЛИКА ГЕРМАНИЯ

Наступление советской разведки на Западную Германию во время холодной войны имело три отличительные особенности. Во-первых, в результате разделения Германии Федеративную Республику (ФРГ) было легче проникнуть, чем в любое другое крупное западное государство.

Из издевательски  названной «демократической» Республики Германии (ГДР) на Запад бежало так много беженцев – около трех миллионов до возведения Берлинской стены в 1961 году, что не составило труда спрятать среди них сотни, даже тысячи восточногерманских и советских агентов. Среди фиктивных беженцев был целый ряд нелегалов. Некоторые из них были советскими сотрудниками КГБ, потратившими несколько лет на создание фальшивых немецких документов в безопасной обстановке ГДР, многие из которых перешли на работу против североамериканских и других целей. ¹ Другие были восточногерманскими агентами-нелегалами, завербованными и обученными КГБ, большинство из которых были направлены против целей в Федеративной Республике. ²

Во-вторых, ФРГ была единственным западным государством, по которому Москва получала от союзного ведомства – иностранного отдела Штази, Hauptverwaltung Aufklärung (HVA) ³ – даже больше высококачественных разведданных, чем от КГБ. С 1952 по 1986 год HVA возглавлял Маркус Йоханнес “Миша” Вольф, вероятно, самый способный из руководителей разведки советского блока. Вольф был сыном известного немецкого врача-коммуниста и писателя, который был вынужден бежать в Москву после прихода Гитлера к власти. Своим назначением на пост главы внешней разведки Восточной Германии незадолго до своего тридцатилетия он был обязан преданностью сталинизму и, следовательно, доверию, которое он внушал КГБ (тогда МГБ), а также своим собственным способностям. В 1947 году он сказал своему другу Вольфгангу Леонгарду, что восточногерманским коммунистам придется отказаться от идеи “отдельного немецкого пути к социализму”, упомянутой в их партийной программе.

Когда Леонгард, работавший в центральном секретариате партии, сказал ему, что он ошибается, Вольф ответил: “Есть более высокие инстанции, чем ваш центральный секретариат!”. Вскоре после этого “высшие инстанции” в Москве действительно положили конец разговорам об “отдельном немецком пути”. ⁴ Вольф никогда не страдал ложной скромностью. “Как признают даже мои злейшие враги, – хвастался он уже в отставке, – [HVA] была, вероятно, самой эффективной и действенной службой подобного рода на европейском континенте”. ⁵

Третьей отличительной чертой операций советской разведки в Западной Германии было то, что, помимо получения отчетов HVA, проникновению КГБ в ФРГ сильно способствовали его восточногерманские союзники. Помимо создания легальных резидентур в Бонне, Кельне и Гамбурге ⁶, КГБ также мог руководить западногерманскими операциями со своей базы в Карлсхорсте в пригороде Берлина.

Это был крупнейший советский разведывательный пункт за пределами СССР, использовавший восточногерманских нелегалов и других агентов, поставляемых Штази и HVA. Хотя КГБ, в принципе, отвечал за финансирование своей базы в Карлсхорсте, в середине 1970-х годов ГДР ежегодно выделяла 1,3 миллиона марок на текущие расходы. ⁷

Первые крупные вербовки КГБ из Карлсхорста, произведенные в ФРГ и зафиксированные в досье, отмеченных Митрохиным, произошли в 1950 году. СЕРГЕЕВ (также под кодовым именем НИКА), молодой западногерманский коммунист, завербованный в том году, получил указание дистанцироваться от коммунистической партии, чтобы иметь возможность вести разведку по троцкистам в ФРГ, которыми, несмотря на их политическую незначительность, Центр оставался одержим по идеологическим причинам. В его досье записано, что в начале своей карьеры агента он предоставил разведданные, которые позволили похитить Вайланда, одного из ведущих троцкистов, из Западного Берлина группой захвата по специальным операциям. СЕРГЕЕВ стал одним из самых долго работающих агентов КГБ в Западной Германии и к 1963 году получал зарплату 400 дойчмарок в месяц. В отчете Центра о его работе утверждается, что “с его помощью в 1951-74 годах культивировались и компрометировались троцкистские организации в ФРГ и Западной Европе”. Одновременно Сергеев несколько лет был уважаемым бургомистром. Опасаясь, что за ним ведется слежка, КГБ разорвал с ним контакт в 1981 году, выдав ему в качестве последнего взноса 3 000 дойчмарок. ⁹

Главным достижением Карлсхорста в первые годы существования Федеративной Республики было проникновение в полуофициальную западногерманскую внешнюю разведку Gehlen Org, которая с 1956 года официально была прикреплена к Федеральной канцелярии как Bundesnachrichtendienst (BND). В марте 1950 года Карлсхорст завербовал “за материальное вознаграждение” безработного бывшего капитана СС Ганса Клеменса (кодовое имя ХАННИ), который в следующем году устроился на работу в Gehlen Org. В течение следующего десятилетия он поставлял “ценную информацию” о разведывательном сообществе ФРГ: “Это позволило предотвратить разоблачение ценных агентов и сорвать операции, направленные против советских представительств в ФРГ”. ¹⁰ Самым большим успехом Клеменса, однако, была вербовка бывшего товарища по СС, Хайнца Фельфе (кодовое имя KУРТ), которого он успешно рекомендовал на работу в орггруппу Gehlen Org. ¹¹ При активном содействии Карлсхорста Фельфе быстро стал одним из самых успешных агентов холодной войны. Согласно отчету КГБ, его разведданные в сочетании с данными британских шпионов Джорджа Блейка и Кима Филби позволили “ликвидировать агентурную сеть противника в ГДР” в период с 1953 по 1955 год. ¹²

В 1953 году Фельфе поразил своих коллег из Gehlen Org, объявив, что он создал агентурную сеть в Москве во главе с полковником Красной Армии. Большая часть разведданных, полученных от этой несуществующей сети – смесь фактов и вымысла, сфабрикованных Центром, – была передана канцлеру Западной Германии Конраду Аденауэру в Бонне. Одновременно Фельфе снабжал Карлсхорста большим количеством разведывательных донесений ФРГ. Срочные донесения передавались по радио; остальные отправлялись в чемоданах с двойным дном, на пленке, спрятанной в банках детского питания, через закладки или через курьера Gehlen Org Эрвина Тибеля, который также работал на Карлсхорст. К 1958 году Фельфе зарекомендовал себя как немецкий Филби, став, как и Филби в СИС четырнадцатью годами ранее, главой советской контрразведки в BND. Однако, в отличие от Филби, его мотивы были связаны скорее с тщеславием, чем с идеологией. Он был, говорил он себе, высшим профессионалом разведки, признанной восходящей звездой BND и в то же время перехитрившей ее. Карлсхорст старательно подстегивал его самолюбие, внушая ему, что его достижения затмевают даже достижения Рихарда Зорге. “Я хотел, – говорил позже Фельфе, – чтобы русские считали меня первоклассным специалистом”. Офицер ЦРУ, служивший в Германии в 1950-е годы, после ареста Фельфе в 1961 году заключил:

Отчет о нанесенном BND ущербе занимал, наверное, десятки тысяч страниц. Не только агенты и адреса были скомпрометированы, но и десять лет секретных агентурных донесений должны были быть переоценены: те, что были сфабрикованы другой стороной, те, что были ловкоо искажены, те, что были получены из чисто мифических источников. ¹³

Вскоре после того, как Андропов стал председателем КГБ в 1967 году, он выделил Фельфе – наряду с Филби, Блейком и Вассалkом – в качестве такого агента прошлого, чья вербовка вновь была срочно необходима, чтобы держать советское руководство в курсе развития западной политики. ¹⁴

ФРГ БЫЛА ОСНОВНЫМ ОБЪЕКТОМ активных мер КГБ, а также сбора разведданных. Главным приоритетом операций влияния КГБ и HVA в 1950-х и 1960-х годах была дискредитация как можно большего числа западногерманских политиков как неонацистов и “реваншистов”. Дезинформация почти всегда работает наиболее эффективно, когда она имеет под собой фактическую основу. В первые годы существования ФРГ не было недостатка в реальных бывших нацистах, занимавших властные и влиятельные позиции, которых можно было разоблачать в кампаниях активных мер. Среди наиболее эффективных разоблачителей был корреспондент агентства Рейтер в Берлине Джон Пит, который был завербован в качестве агента НКВД во время гражданской войны в Испании.

В 1950 году Пит дезертировал в Восточный Берлин, несколько обескураженный слишком засекреченной подготовкой к дезертирству со стороны восточногерманского сотрудника, которому было поручено дело Пита. Он лишь ждал телефонного звонка с приглашением на кофе от профессора из Восточного Берлина, который часто посещал его квартиру в Западном Берлине. Но когда профессор позвонил ему и голосом, который показался Питу удивительно высоким, заявил: “У ПРИМУЛЫ есть сообщение для НАРЦИССА. 16:00 в понедельник. Повторяю, в понедельник в 16:00”. Оказавшись в Восточном Берлине, Пит объявил на пресс-конференции:

Я просто не могу больше соглашаться на участие в разжигании войны, которое угрожает не только Советскому Союзу и народным демократиям, но и ведет к превращению моей родины, Великобритании, в бесправную американскую колонию. ¹⁵

С 1952 по 1975 год Пит редактировал выходящий раз в две недели журнал Democratic German Report, в котором большую часть занимало обличение прошлых заслуг (часто предоставленных Вольфом) западногерманских политиков, дипломатов, промышленников, юристов, генералов и начальников полиции. Пит считал своим “первостатейной уликой” самого важного помощника Аденауэра, Ганса Глобке, который составил печально известный официальный комментарий к расовым законам Гитлера 1935 года. ¹⁶

Пропаганда Пита была мощно усилена организованной КГБ перебежкой в июле 1954 года Отто Йона (фото), первого руководителя службы безопасности ФРГ, Bundesamt für Verfassungsschutz (BfV). Как и Пит четырьмя годами ранее, Джон дал пресс-конференцию, на которой осудил предполагаемое возрождение нацизма в Западной Германии. В декабре 1955 года Джон вновь появился на Западе, заявив, что его накачал наркотиками Вольфганг Вольгемут, врач, работавший на КГБ. Верховный суд Западной Германии отнесся к этому скептически. Согласно другим свидетельствам, Джон был сильно пьющим человеком, который был замечен при переезде на Восток в “веселом”, а не коматозном состоянии, после того как Вольгемут напоил его виски и сыграл на его страхах перед возрождением нацизма. В декабре 1959 года он был приговорен к четырем годам тюремного заключения, но отсидел только восемнадцать месяцев. Дело Йона до сих пор окружено значительной тайной. Руководитель Карлсхорстского аппарата КГБ Евгений Петрович Питовранов в июле 1954 года доложил в Центр, что Йон приехал на переговоры в Восточный Берлин, потому что “хотел бы поддерживать с нами контакт для обсуждения политических проблем и совместных действий против нацистов Восточной Германии”. Решение Йона остаться на Востоке, однако, было принято под давлением КГБ. По словам одного из сотрудников КГБ, занимавшегося делом Йона:

Мы хотели завербовать его, но он нам отказал. Поскольку было необходимо, чтобы Джон остался в Восточном Берлине, мы подсыпали ему в кофе снотворное… После того как он проспал около тридцати часов, специалисты КГБ оказали на него психологическое давление. В конце концов он сказал, что будет сотрудничать с нами.

Среди череды обманов, использованных для того, чтобы убедить Йона остаться на Востоке, была фальшивая передача западных новостей, в которой сообщалось, что он уже перешел на сторону ГДР. ¹⁷

В распоряжении HVA и КГБ был архив в Восточном Берлине, в котором хранились документы вермахта, СС и нацистов, захваченные Красной армией. В двух больших томах материалов о реальных и предполагаемых военных преступниках и неонацистах отдел активных мер HVA, Abteilung X, объединил подлинные архивные документы и сфабрикованные доказательства, чтобы составить обвинительный акт против западногерманской политической, деловой и военной элиты. ¹⁸ Abteilung X также состряпал дополнительную, весьма дискредитирующую главу к мемуарам Рейнхарда Гелена, первого главы BND, имитируя его почерк. ¹⁹

Самой известной западногерманской мишенью КГБ и ХВА был Вилли Брандт под кодовым именем ПОЛЯРНИК. ²⁰ С того момента, как Брандт стал бургомистром Берлина в октябре 1957 года, он стал жертвой серии активных мероприятий, направленных сначала на его дискредитацию, а затем на шантаж. Учитывая героический опыт сопротивления Брандта Гитлеру, было просто нереально включить его в список неонацистских заговорщиков КГБ. Вместо этого, искажая его раннюю карьеру и опыт войны, активные меры КГБ и ХВА стремились в разное время представить его осведомителем гестапо, анти германским эмигрантом, сотрудником СИС и ЦРУ и даже бывшим советским агентом.

В 1931 году, незадолго до своего восемнадцатилетия, Вилли Брандт (урожденный Герберт Фрам) стал лидером молодежной секции Sozialistische Arbeiterpartei (SAP) (Социалистической рабочей партии), левой партии, отколовшейся от социалистической SDP. После прихода Гитлера к власти в 1933 году Брандт отправился в изгнание, перебравшись в Норвегию с одним лишь портфелем, в котором находился первый том “Капитала” Маркса, несколько рубашек и 100 марок. В Осло он утвердился в качестве представителя SAP и начал карьеру журналиста. В феврале 1937 года он отправился в Испанию, якобы в качестве журналиста, освещающего гражданскую войну, но также для того, чтобы действовать в качестве связующего звена между членами Интернациональных бригад SAP и неотроцкистским ополчением POUM. Брандт быстро осудил “слепой террор”, проводимый коммунистами по советским инструкциям против POUM и других левых еретиков:

Правда заключается в том, что Коминтерн намерен уничтожить все силы, которые отказываются подчиняться его приказам. Именно по этой причине все международное рабочее движение должно подняться против него.

Брандт, в свою очередь, был абсурдно объявлен коммунистами “агентом Франко” и “шпионом гестапо”. ²¹

Самое раннее упоминание о Брандте в досье КГБ состоит из его описания, составленного в 1936 году как члена троцкистов Данцига. Другие сообщения о Брандте в конце 1930-х годов, все враждебные, точно отражают паранойю Большого террора. Существуют сфабрикованные утверждения о том, что ПОЛЯРНИК получил задание от Парижской Сюртэ внедриться в POUM, что он предал многих членов SDP гестапо и что он был причастен к убийству в Испании Марка Рейна, сына видного русского меньшевика, который на самом деле был убит НКВД. ²²

После вторжения Гитлера в Советский Союз в июне 1941 года отношение Брандта к Москве изменилось. Резидентура НКВД в Стокгольме, куда Брандт переехал после немецкой оккупации Норвегии, сообщила, что в рядах “норвежских троцкистов” произошел раскол. Некоторые, включая Брандта, теперь были готовы сотрудничать с Советским Союзом, чтобы обеспечить поражение Гитлера. Осенью 1941 года М. С. Окунев (кодовое имя ОЛЕГ), оперативный сотрудник стокгольмской резидентуры, навестил квартиру Брандта, но того дома не было и Окунев оставил свою визитку.

На следующий вечер Брандт посетил советское посольство и провел три часа в беседе с Окуневым и резидентом НКВД Михаилом Сергеевичем Ветровым (фото). Брандт рассказал, что руководит информационным агентством, в число клиентов которого входит американская пресса, готов сделать все, чтобы ускорить уничтожение нацизма, и с удовольствием отправит в США (которые еще не вступили в войну) рассказы “советских товарищей” – если потребуется, замаскировав их источник. Ветров и Окунев ответили, что самым важным вкладом, который он мог бы внести в военные усилия, был бы сбор разведданных от норвежских друзей о немецких силах и операциях в Норвегии. Брандт согласился и в течение следующих девяти месяцев раз в две недели проводил тайные встречи с офицерами из стокгольмской резидентуры. В одном случае ему вручили 500 крон, вероятно, для покрытия расходов, и он дал расписку.

Среди разведданных, полученных Брандтом из норвежских источников, была информация о немецком линкоре “Тирпиц”, который вышел из норвежского порта Тронхейм в марте 1942 года для нападения на арктические конвои. Брандт сообщил НКВД, что он передал ту же информацию англичанам, которые пытались и не смогли его потопить. ²³ Он также предоставил в стокгольмскую резидентуру информацию о давлении Германии на Швецию с целью заставить ее присоединиться к Антикоминтерновскому пакту и о планах (так и не реализованных) по запрету Шведской коммунистической партии. Летом 1942 года, после ареста шведской полицией двух чешских агентов резидентуры, ТЕРЕНТИЯ и ВАНИ, ²⁴ Брандт отказался от дальнейших тайных свиданий с сотрудниками НКВД, несмотря на давление со стороны резидентуры с просьбой продолжить их. Тем не менее, он согласился открыто приходить в советское посольство, иногда для встреч с сотрудниками разведки, действовавшими под дипломатическим прикрытием. ²⁵

ВСЕ ЭТО НЕ ДЕЛАЕТ ПОЛЯРНИКА советским агентом. Стокгольмская резидентура сообщила в 1943 году, что Брандт также поддерживал связь с офицерами британской и американской разведок в Швеции, а также с норвежским бывшим секретарем Троцкого, который оставался под большим подозрением со стороны Центра. ²⁶ Главным мотивом Брандта было предоставление любой информации всем трем членам Большого союза, которая могла бы способствовать поражению Гитлера. В случае с Советским Союзом он точно рассчитал, что лучший канал связи с Москвой – через стокгольмскую резидентуру.

Первой попыткой дискредитировать Брандта после его избрания на пост бургомистра Берлина в 1957 году стала длительная операция, проведенная совместно КГБ и HVA в 1958-9 годах, с использованием тенденциозных версий его военного прошлого и других фальсификаций, чтобы представить  его агентом британской и американской разведок. Но, как признается в досье по этой операции, “это не дало желаемого результата, и позиции Брандта как политика не были подорваны”. ²⁷ Далее Вольф предложил возродить старую клевету о том, что Брандт был агентом гестапо во время своей норвежской ссылки, но руководство Восточной Германии приказало отменить этот план из-за отсутствия убедительных доказательств. ²⁸

На выборах 1961 года в Западной Германии Брандт выдвинул свою кандидатуру на пост канцлера от SDP. Кампания была самой грязной в истории ФРГ. Брандт подвергся нападкам, которые он назвал “шквалом грязи со стороны правого крыла”. Тот факт, что он провел нацистские годы в изгнании, вызвал обвинения в непатриотизме, а его характеристика как левого социалиста дало повод для инсинуаций, что он является тайным коммунистом. Брандт был глубоко подавлен “политической порнографией”, использовавшейся для его дискредитации. “Мои оппоненты, – признавался он позже, – иногда добивались успеха до такой степени, что отрывали меня от работы на несколько дней подряд”. Чувствуя его уязвимость, Штази тайно, но, по мнению Брандта, “энергично поддерживала” некоторые из сфабрикованных против него обвинений. ²⁹

Хотя SDP удалось сократить большинство христианских демократов (во многом благодаря строительству Берлинской стены во время кампании), Центр решил угрожать Брандту гораздо более серьезными доказательствами, чем те, что всплыли во время выборов.

16 ноября 1962 года Семичастный, председатель КГБ, официально одобрил операцию по шантажу, предложенную Сахаровским (фото), главой ПГУ. Хотя в досье, которое видел Митрохин, об этом не упоминается, операция также, почти наверняка, была одобрена Хрущевым, который все еще переживал унизительный исход кубинского ракетного кризиса в предыдущем месяце. ³⁰ План операции заключался в том, что к Брандту должен был подойти корреспондент “Известий” Полянов, которому он дал интервью в начале года. В этот раз Полянова должен был сопровождать оперативный сотрудник КГБ под прикрытием, который сказал бы Брандту: “Мы хотели бы возобновить наши конфиденциальные отношения с вами, чтобы вместе выработать разумные решения вопроса о Западном Берлине”. Если Брандт отказывался, ему говорили: “У нас достаточно средств, чтобы причинить вам неприятности, и поэтому мы предполагаем, что вы пересмотрите свою позицию”. На самом деле эта угроза была в значительной степени блефом. Сахаровский с досадой обнаружил, что оригиналы документов из оперативного досье Брандта военного времени были уничтожены в 1959 году (немыслимый поступок, если бы он действительно был агентом), среди них были и такие явно компрометирующие предметы, как чек на 500 крон за проживание в Стокгольме. Брандт, однако, об этом не знал. В оперативном плане, утвержденном Семичастным, уверенно утверждается, что Брандт должен поверить, что “в нашем распоряжении есть материалы, которые могут его скомпрометировать”. ³¹

Митрохин не видел отчета о встрече с Брандтом. ³² Однако ясно, что, если бы она состоялась, Брандт отмахнулся от попытки шантажа со стороны КГБ. Семичастный и Сахаровский почти наверняка намеревались, с одобрения Хрущева, размягчить Брандта перед встречей с советским лидером. В январе 1963 года, находясь с визитом в Восточном Берлине, Хрущев должным образом пригласил Брандта на встречу. Уже будучи убежденным в необходимости достижения modus vivendi между ФРГ и ГДР, а также решения берлинского вопроса, Брандт охотно согласился. Однако оппозиция христианским демократам из правящей коалиции Западного Берлина, выступавшим против предложенной встречи, убедила его отказаться. По словам Брандта:

Хрущев, должно быть, воспринял мой отказ как оскорбление. Посол [Петр Андреевич] Абрасимов позже дал мне яркое описание полного потрясения, которое охватило его бывшего хозяина, когда ему сообщили эту новость. Хрущев, застигнутый в момент переодевания, чуть не уронил брюки от удивления. . . ³³

Четыре с половиной года Брандта на посту первого канцлера Западной Германии от SDP, с 21 октября 1969 года по 6 мая 1974 года, стали высшей точкой атак разведок HVA и КГБ на ФРГ.

Самым большим успехом Вольфа стало проникновение в состав канцлерского кабинета Гюнтера Гийома (кодовое имя ХАНСЕН – на фото справа). В 1956 году Гийом и его жена Кристель, оба офицеры HVA, устроили тщательно срежиссированный “побег” из Восточной Германии, открыли во Франкфурте малые предприятия для прикрытия своей разведывательной деятельности и стали активными антикоммунистически настроенными членами SDP. К 1968 году Гийом стал председателем франкфуртской фракции SDP и избранным членом городского совета Франкфурта, став, таким образом, единственным офицером HVA (в отличие от агента), когда-либо занимавшим государственную должность в ФРГ. В ноябре 1969 года, через три недели после того, как Брандт стал канцлером, Гийом получил работу в его канцелярии, сначала в качестве помощника по работе с профсоюзами и политическими организациями. Трудолюбивый и эффективный, с веселым и добродушным характером, в 1972 году он был повышен в должности и стал помощником канцлера по связям с SDP, а также был назначен ответственным за организацию поездок Брандта. Его доклады были настолько высоко оценены в Центре, что Андропов лично переслал их министру иностранных дел Громыко. ³⁴

Ключевое требование разведки, предъявляемое Гийому (справа на фото выше), касалось Ostpolitik (Восточной политики) Брандта, которая, по его определению, преследовала “триединую цель: улучшение отношений с Советским Союзом, нормальные отношения с восточноевропейскими государствами и мирное сосуществование двух Германий”. В своем “Докладе о положении нации”, представленном Бундестагу в начале 1970 года, Брандт призвал к “кооперативному единству” между ФРГ и ГДР. В течение года он стал первым канцлером, посетившим Восточную Германию, и подписал договоры с Советским Союзом и Польшей. ³⁵ “Благодаря суждениям Гийома, – пишет Вольф в своих мемуарах, – мы скорее рано, чем поздно, смогли прийти к выводу, что новая Ostpolitik Брандта, хотя и по-прежнему раздираемая противоречиями, ознаменовала подлинное изменение курса западногерманской внешней политики”. ³⁶ Москва пришла к такому же выводу.

Однако после визита Брандта в Восточную Германию Карлсхорст сообщил о “заметном росте его популярности ” ³⁷, что вызвало некоторое беспокойство у руководства ГДР. Во время визита, когда толпа скандировала: “Вилли, Вилли!”, Брандт в шутку спросил премьер-министра Восточной Германии Вилли Штофа (фото), пишется ли его имя c “y” или с “i”. Штоф остался стоять с каменным лицом. ³⁸

Поскольку христианские демократы находились в открытой оппозиции к Ostpolitik Брандта, Центр теперь был озабочен не тем, чтобы скомпрометировать Брандта, а тем, чтобы удержать его у власти. К весне 1972 года серия дезертиров из SDP и ее союзников свободных демократов сократила большинство Брандта до четырех человек. С учетом того, что на подходе было еще больше перебежчиков, судьба Ostpolitik висела на волоске. В апреле 1972 года, уверенный в успехе, лидер ХДС (христианских демократов) Райнер Барцель выдвинул вотум недоверия. ³⁹ С благословения Центра Вольф предпринял, возможно, решающее тайное вмешательство в Бундестаг с целью удержать Брандта у власти.

Незадолго до решающего вотума доверия HVA завербовала коррумпированного депутата от ХДС Юлиуса Штайнера (фото) в качестве агента под кодовым именем СИМСОН. ⁴⁰ Вольф заплатил Штайнеру 50 000 марок, чтобы тот проголосовал за Брандта. ⁴¹ Вотум недоверия Барцеля провалился с перевесом в два голоса. На всеобщих выборах в ноябре Брандт получил более надежное парламентское большинство, а SDP впервые обошла христианских демократов в народном голосовании. ⁴² HVA продолжала руководить СИМСОНОМ в качестве агента в новом Бундестаге. В феврале 1973 года Штайнер заключил контракт с HVA (эвфемистически названной “Структурной рабочей группой Совета министров ГДР”), по которому ему выплачивалось вознаграждение в размере 3000 марок в месяц. Вскоре после этого (дата не зафиксирована Митрохиным) Вольф сообщил в Центр, что Штайнер поддерживает контакты с BfV, западногерманской контрразведкой, и, следовательно, бесполезен как агент. ⁴³ В июне мюнхенский еженедельник “Квик” опубликовал фотографию банковской квитанции, на которой было видно, что 50 000 марок были перечислены на счет Штайнера на следующий день после голосования о доверии в апреле 1972 года, что вызвало публичный скандал, который быстро окрестили “боннским Уотергейтом” или “Рейнгейтом”. Штайнер признал, что был завербован как агент HVA, но утверждал, что работал как двойной агент с одобрения BfV, и сказал, что 50 000 марок поступили от главного парламентского организатора SDP Карла Винанда ⁴⁴ , который отрицал Винанд, как выяснилось позже, он также был агентом HVA. ⁴⁵ Парламентское расследование решило, что убедительных доказательств взяточничества нет. ⁴⁶

К моменту победы Брандта на выборах в ноябре 1972 года Гийом находился на пике своей карьеры агента проникновения, посещая все встречи партийного и парламентского руководства SDP. Однако 29 мая 1973 года Гюнтер Ноллау, глава BfV, сообщил Гансу-Дитриху Геншеру, министру внутренних дел, что Гийом подозревается в шпионаже и за ним установлено наблюдение. (Позднее их воспоминания расходились в том, насколько серьезными были подозрения, о которых сообщил Ноллау). ⁴⁷ Вскоре после этого, предупрежденный – согласно не вполне достоверному рассказу Вольфа – неуклюжей слежкой BfV за женой Гийома, HVA приказал Гюнтеру и Кристель Гийом приостановить работу в разведке. ⁴⁸ В 6:30 утра 24 апреля 1974 года Гийомы были арестованы в их боннской квартире. Курьезно нарушив каноны шпионского ремесла Гийом фактически признал свою вину. Одетый только в банный халат, он вызывающе заявил: “Я офицер [восточногерманской] Национальной народной армии!”. По словам Геншера, “по сути, только собственное заявление Гийома стало причиной его осуждения”. ⁴⁹ Сейчас Вольф утверждает, что его успех в проникновении в окружение Брандта был “равносилен удару футбольного мяча в наши собственные ворота”. Политический скандал, вызванный арестом Гийома, стал непосредственной причиной отставки Брандта 6 мая 1974 года. HVA, заключает Вольф, “невольно помогла разрушить карьеру самого дальновидного из современных немецких государственных деятелей”. ⁵⁰

ОПЕРАЦИИ HVA В ЗАПАДНОЙ ГЕРМАНИИ, оказавшие наибольшее влияние на собственные методы КГБ, были, вероятно, операциями его “шпионов-донжуанов” (фраза, придуманная западными СМИ, но позже взятая на вооружение самим Вольфом). ⁵¹

*По-английски в тексте «Romeo spies», что, по моему мнению, не отражает сути явления. Шекспировский Ромео, имя которого прилипло к агентам КГБ с чьей-то лёгкой руки, вовсе не был таким уж соблазнителем-рецидивистом. Можно было бы употребить имя Казановы. – прим. перев. 

КГБ специализировался на сексуальных ловушках западных дипломатов и гостей Москвы с 1930-х годов. Ловушка выстраивалась в простой последовательности: использование привлекательных женщин или мужчин в качестве сексуальной приманки, соблазнение объекта, тайная фотосъемка сексуального контакта (и, в некоторых случаях, прерывание контакта якобы возмущенным “супругом” или “родственником”), а затем шантаж. ⁵² Тактика Вольфа была более тонкой и более эффективной. Любовь или ее правдоподобное подобие была способна генерировать больше информации в течение более длительного периода времени, чем короткие сексуальные контакты. ⁵³ Основными целями шпионов – донжуанов были одинокие женщины-секретарши, в большинстве своем тридцати-сорокалетние, работавшие в западногерманских министерствах и разведывательных службах.

Начиная с конца 1950-х годов, база КГБ в Карлсхорсте начала имитировать “секретарскую атаку” HVA. Действительно, документы КГБ, которые видел Митрохин, показывают, что некоторые из “секретарш-шпионок”, которых позже приняли за агентов HVA, на самом деле работали на КГБ. Первоначальными целями Карлсхорста были сотрудницы Министерства иностранных дел Бонна, выявленные агентом КГБ в отделе кадров министерства Гизелой Херцог (кодовое имя МАРЛЕН), завербованной в 1954 году без использования шпиона-донжуана. Сама Герцог в 1958 году вышла замуж за чиновника из министерства обороны Франции и переехала в Париж.

Первой жертвой наступления КГБ на секретарш стала подруга Херцог – Леонор Хайнц (кодовое имя ЛОЛА – фото), секретарь главы департамента министерства иностранных дел. Ее соблазнителем стал Хайнц Зюттерлин (кодовое имя ВАЛЬТЕР), западный немец из Фрайбурга, завербованный КГБ в 1957 году, чье имя, что удивительно, совпадало с фамилией Леонор. Когда в 1958 году Херцог узнала, что 30-летняя Леонора Хайнц поддалась на ухаживания Зюттерлина, ее замучила совесть. Вероятно, предвидя разочарование Хайнц, когда она узнала, что ее обманули, Херцог написала в Центр: “Я хотел бы сказать, что вам не следует привлекать ЛОЛУ к сотрудничеству с нами через Зюттерлина. Она будет очень разочарована”. “Я прошу вас, – писала она в другой раз, – пожалуйста, оставьте ЛОЛУ в покое”. ⁵⁴ Центр, что вполне предсказуемо, не обратил на это никакого внимания.

В декабре 1960 года Хайнц Зюттерлин и Леонор Хайнц поженились. В течение следующего года Зюттерлин часто обсуждал со своей женой опасность того, что холодная война может перерасти в горячую. В то время, когда руководство Западной Германии строило себе ядерные убежища, он утверждал, что они должны быть обеспокоены собственной безопасностью. Леонор согласилась рассказать ему все, что знала об отношениях между Востоком и Западом. В 1961 году, сначала неосознанно, она была включена в агентурную сеть КГБ. Два года спустя Зюттерлин сообщил в Центр, что, не упоминая о КГБ, он сказал жене, что передает ее информацию организации, занимающейся предотвращением ядерной войны:

Я рассказал Лоле, что в мире существует одна крупная организация, которая считает своей задачей сохранение мира. Эта организация просит ее об одной большой услуге. Она должна продолжать работать в министерстве иностранных дел и докладывать мне обо всем, что узнает… Организация хорошо оценивает ее работу… Она согласилась сотрудничать всеми возможными способами и заявила, что считает долгом каждого порядочного человека стремиться связать руки поджигателям войны. Она отказалась получать деньги за свою помощь. Я считаю, что в лице ЛОЛЫ у нас есть помощник, на которого можно полностью положиться.

Хотя его жена отказалась от оплаты, Зюттерлин получал 1000 марок в месяц.

С 1964 года Зюттерлин передавал восточногерманскому нелегалу Ойгену Рунге (кодовое имя МАКС), работавшему в КГБ Карлсхорста, пленки с документами, которые ЛОЛА тайно вывозила из министерства. Рунге, в свою очередь, оставил пленку в закладке, которая опустошалась боннской резидентурой. После того как Леонор, наконец, осознала, что работает на советский блок, Рунге лично встретился с ней. Он нашел, что она не сильно обеспокоилась от этого открытия. Леонор сказала, что она полностью доверяет своему мужу и что ее работа во имя мира – это работа, которую необходимо выполнить. Зюттерлин сказал Рунге, что Леонор также была движима “ненавистью к касте надменных чиновников министерства иностранных дел” и “получала удовлетворение от того, что причиняла как можно больше вреда”. ⁵⁵ Его комментарий дает недостающий элемент в традиционных объяснениях успеха атак на секретарш со стороны HVA и КГБ. Хотя большинство секретарш начали шпионить по любви, их шпионаж, вероятно, поддерживался, по крайней мере частично, высокомерием некоторых из их более образованных и высокооплачиваемых мужчин-начальников.

В 1967 году Рунге перебежал в ЦРУ, предав и Леонору, и Хайнца Зюттерлина. Рунге рассказывал своим коллегам: “Мы получали дипломатические документы [ФРГ] до того, как они проходили через стол Леонор и попадали в шифровальную комнату, и мы читали отчеты, которые привозили дипломатические курьеры из-за границы, в основном еще до того, как их получал министр иностранных дел Германии [Герхард] Шредер”. Как и ее подруга Гизела Херцог девятью годами ранее, Леонор была потрясена открытием, что она стала мишенью шпиона-донжуана. Во время допроса в полиции она узнала от мужа, что он женился на ней не по любви, а по приказу КГБ. Вскоре после этого Леонора повесилась в своей камере. ⁵⁶

ДВА других наиболее успешных соблазнения секретарш, зафиксированных в файлах, которые видел Митрохин как ДОРИС и РОЗИ также были связаны с вербовкой под ложным флагом и использованием восточногерманских нелегалов. Фальшивый флаг, однако, отличался от того, который обманул Лолу. ДОРИС и РОЗИ считали, что работают не на подпольное движение за мир, а на тайную неонацистскую группу.

Под кодом ДОРИС шла Маргрет Хоке, секретарша в офисе президента Западной Германии, где она последовательно работала в отделах мобилизации и безопасности. Ее шпионом-донжуаном был восточногерманский нелегал Ханс-Юрген Хенце (кодовое имя ХАГЕН), который принял личность Франца Беккера, западного немца, проживавшего в ГДР. ⁵⁷ Хенце случайно познакомился с 33-летней Хоке. Однажды в 1968 году, выглянув из окна своей боннской квартиры, он увидел женщину, которая показалась ему похожей на государственного клерка, гуляющего в одиночестве. Хенце стоял в ожидании в телефонной будке на ее пути и, когда Хоке проходила мимо, спросил, есть ли у нее мелочь на телефонный звонок. Каким-то образом ему удалось завязать разговор, и, узнав, где она работает, он договорился с ней еще об одной встрече. Постепенно, согласно оперативному досье Хоке, “она серьезно влюбилась в него и сильно к нему привязалась”. Хенце объяснил, что он был аспирантом, пишущим диссертацию о работе президента, но нуждался в дополнительных исходных материалах, прежде чем смог ее завершить. Хеке предоставила документы с работы, чтобы помочь закончить вымышленную диссертацию. Хотя Хенце был менее увлечен новой знакомой, чем она им, он эмоционально разделял эту связь, и в течение нескольких лет “ему было трудно перейти на деловую основу”. Наконец, в 1971 или 1972 году (дата неясна из досье), надеясь привлечь внимание Хоке к ее несколько крайне правым взглядам, он сказал ей, что принадлежит к организации “немецких патриотов”, базирующейся в Бразилии, которые были привержены делу национального возрождения и нуждались в внутренней информации о боннском правительстве для продолжения своей работы. ⁵⁸

Хоке сказала, что догадывалась о чем-то подобном, и согласилась помочь “немецким патриотам”. Затем Хенце убедил ее подписать контракт, якобы составленный его “боссом”, по которому она согласилась предоставлять информацию из офиса президента в обмен на свои расходы и 500 марок в месяц.

Среди поставляемой ею информации были мобилизационные планы канцлера и основных боннских министерств; подробности о правительственном военном бункере (которые были доложены Брежневу); депеши от послов ФРГ в Москве, Вашингтоне и других странах; секретные еженедельные доклады президенту из министерства иностранных дел; досье о визите Брежнева в ФРГ (фото выше); отчеты о встречах президента с иностранными дипломатами. Хоке постепенно стала зависеть от 500 марок, которые она получала ежемесячно. Чтобы не оставлять следов в своих финансовых документах, она отдавала их матери, чтобы та инвестировала от ее имени, говоря ей, что ей трудно сэкономить самой. ⁵⁹ С помощью этих инвестиций  Хоке смогла купить новую квартиру (квартира 85, дом 16, Байцаплен 37, Оберкассель). ⁶⁰

После того как Хоке подписала агентский контракт, она перестала рисковать, пронося секретные материалы в свою квартиру. Хенце научил ее фотографировать документы в кабинете президента с помощью миниатюрной камеры, спрятанной в тюбике губной помады. Однажды начальник Хёке вошел в комнату как раз в тот момент, когда она собиралась использовать камеру, но, к ее огромному облегчению, не заметил, что она делает. ⁶¹ Обычно она сдавала пленку либо в Кельне, либо в Цюрихе. Явка (yavka – так в тексте – прим. перев.) в Кельне происходила в 20:30 в первый вторник каждого месяца в Кильн-Байентале, в конце улицы Байентальгюртель, примерно в пятидесяти метрах от колонны Бисмарка, у телефонного киоска рядом с рекламным столбом. Хоке сказали, что если она готова идти на встречу, у нее в руках должен быть экземпляр Der Spiegel; если ей нужно было подать сигнал опасности, вместо него она должна была нести пластиковый пакет. Встречи в Цюрихе проходили в 5 часов в субботу днем по адресу Rennweg 35, у витрины посудного магазина. ⁶²

Хенце был дважды награжден орденом Красной Звезды за успехи в руководстве Хоке в качестве агента. В 1976 году он вернулся в Восточную Германию, но продолжал регулярно встречаться с ней в Кельне и Цюрихе. ⁶³ В 1979 году Хоке была временно законсервирована в связи с угрозой безопасности, вызванной расследованием в отношении другого секретаря, подозреваемого в шпионаже в пользу Востока, но через год ее деятельность была возобновлена под новым кодовым именем ВЕРА. К 1980 году “досье” предоставленных ею документов заполнило десять томов. ⁶⁴ Хотя Хоке поддерживала связь с Хенце, она также передавала разведывательную информацию через РЕНАТУ, женщину-нелегала из Восточной Германии, работавшую на КГБ. ⁶⁵ Среди разведданных, переданных ею в начале 1980-х годов, были подробности переговоров в октябре 1982 года между министром иностранных дел Гансом-Дитрихом Геншером и госсекретарем США Джорджем Шульцем о размещении ракет “Першинг II” в ФРГ. Она также участвовала в двух крупных учениях НАТО WINTEX, во время которых ей удалось получить разведданные о системе командования и управления ФРГ военного времени, а также сообщить о своем опыте работы внутри секретного правительственного бункера военного времени на Эйфелевых холмах под Бонном. Хоке была арестована в 1985 году и быстро призналась в содеянном. В 1987 году ее приговорили к восьми годам тюрьмы и штрафу в 33 000 марок – общей сумме, которую она, как считается, получила от КГБ (вероятно, это заниженная оценка). Судья сказал ей, что, вынося относительно мягкий приговор, он учитывает, что она “безнадежно влюбилась” в своего вербовщика. Мнение британской прессы о Хоке разделилось. Хотя Daily Telegraph описала ее как “скромную секретаршу”, она произвела впечатление на журналиста Observer как “гламурная шпионка”. ⁶⁶

Методы, использованные для вербовки Хоке, были похожи на те, которые применялись против Хайдрун Хофер (под кодовым именем РОЗИ), секретарши в возрасте около тридцати лет в службе внешней разведки ФРГ, Bundesnachrichtensdienst (BND). ⁶⁷ Во время службы в парижском отделении BND в начале 1970-х годов Хофер была соблазнена РОЛАНДОМ, восточногерманским нелегалом с военной выправкой, который, как и Хенце, утверждал, что работает на неонацистскую группу “немецких патриотов”. ⁶⁸ Обман Хофер прошел на один этап дальше, чем обман Хоке. 26 февраля 1973 года в Инсбруке в Австрии Роланд познакомил ее с ВЛАДИМИРОМ, сказав ей, что он является одним из лидеров неонацистского подполья. На следующий день ВЛАДИМИР встретился с Хофер наедине и рассказал ей, что был знаком с адмиралом Канарисом, руководителем абвера (немецкой военной разведки) в военное время, в которой служил ее отец, и обсудил с ней возможность предоставления ею разведданных. Хофер не могла знать, что ВЛАДИМИР на самом деле был высокопоставленным нелегалом КГБ, Иваном Дмитриевичем Унрау, этническим немцем, родившимся в России в 1914 году. ⁶⁹

В 1974 году Хофер перевели в штаб-квартиру BND в Пуллахе в Баварии, где она последовательно работала в отделах связи с Западной Европой и НАТО и обручилась с майором BND. ⁷⁰ После окончания ее романа с Роландом КГБ использовал еще двух восточногерманских нелегалов, МАЗОНА (который выдавал себя за отца Роланда) и ФРАНКА, чтобы поддерживать с ней контакт. Оба выдавали себя за членов неонацистского подполья. ⁷¹ Хофер, похоже, со временем поняла, что ее завербовали под ложным флагом, но продолжала работать в качестве платного агента КГБ. 21 декабря 1977 года, возможно, по наводке BND от французского SDECE, она была арестована, когда ехала через австрийскую границу на встречу со своим контролером. На следующий день она призналась, что является агентом КГБ. Хофер не проявила никаких эмоций, когда ей сообщили, что ее жених из BND разорвал их помолвку. Разрыдавшись, она попросила открыть окно, чтобы подышать воздухом, а затем внезапно вскочила на подоконник и бросилась с шестого этажа. Хотя ее падение было частично смягчено кустами, она получила тяжелые травмы. ⁷²

Помимо Хоке и Хофер, самой успешной вербовкой в КГБ восточногерманского шпиона-донжуана в 1970-х годах, по-видимому, была вербовка Эльке Фальк (кодовое имя ЛЕНА). После того как Фальк дала объявление в рубрике знакомств, с ней связался нелегал Курт Симон (кодовое имя ГЕОРГ), который представился Герхардом Тиме. Из записок Митрохина неясно, какой фальшивый флаг использовал Симон, чтобы завербовать ее. Тем не менее, при его содействии Фальк в 1974 году устроилась на работу секретарем в канцлерский офис, ⁷³ взяв с собой на работу миниатюрную камеру, замаскированную под зажигалку, и фальшивый баллончик с лаком для волос, в котором она хранила свои пленки. ⁷⁴ Как и Хоке, Фальк была членом команды по управлению кризисом во время учений WINTEX. В 1977 году Центр наградил Симона орденом Красной Звезды. Позже Фальк была переведена под контроль двух других нелегалов, один из которых использовал псевдоним “Питер Мюллер”, а второй – кодовое имя AДАM. ⁷⁵ В 1977 году Фальк перешла из канцелярии канцлера в министерство транспорта, а через два года, в 1979 году, в министерство экономической помощи. ⁷⁶ К 1980 году, когда Митрохин ознакомился с ее оперативным досье, оно заполняло семь томов. ⁷⁷ Фальк была арестована в 1989 году, но на суде ее ошибочно назвали агентом HVA, а не КГБ. Хотя ее приговорили к шести с половиной годам тюремного заключения, она отсидела всего несколько месяцев, после чего была освобождена в рамках обмена шпионами между Востоком и Западом. Утверждалось, что за шпионаж Фальк получила в общей сложности 20 000 марок. ⁷⁸

Однако не все шпионы – донжуаны добились результатов. Среди провалившихся был один из восточногерманских нелегалов КГБ, Вильгельм Кале (кодовое имя ВЕРНЕР), который принял личину западного немца, проживающего в ГДР. Прикрывающие профессии Кале включали работу лаборантом в Кельнском и Боннском университетах и преподавателем немецкого языка в Париже. В начале 1970-х годов он занялся обработкой четырех секретарш министерства иностранных дел и посольств ФРГ, женщины-клерка в американском посольстве в Европе, американской студентки немецкого университета, которая пригласила его в дом своих родителей в США, и британского секретаря в НАТО. Однако в десятитомном досье Кале нет никаких указаний на то, что он получил от кого-либо из них значительные разведданные. Его главным западногерманским разведчиком была БЕЛЛА, работавшая в посольствах ФРГ в Тегеране и, с 1975 года, в Лондоне. Согласно досье ВЕРНЕРА, его попытки завербовать БЕЛЛУ во время ее службы в Лондоне были “недостаточно решительными” и были затруднены рядом оперативных ошибок, таких как привлечение внимания сотрудника службы безопасности посольства. Кале больше заинтересовался МОНОЙ, французской технической переводчицей фирмы шведских производителей бумаги в Париже, где он находился с 1975 года. В его досье записано, что он имел “интимные отношения” с МОНОЙ и хотел жениться на ней. Центр, однако, по понятным причинам скептически отнесся как к разведывательному потенциалу МОНЫ, так и к мотивам Кале, преследовавшего ее. КГБ также выяснил путем прослушивания телефонных разговоров и перехвата корреспонденции матери Кале в Восточной Германии, что он опасался отзыва в Москву и беспокоился о судьбе своих коллекций хрусталя и фарфора в Париже, о которых Центр ранее не знал. ⁷⁹

В 1978 году Кале был вызван в Москву и прошел проверку на детекторе лжи под тем предлогом, что он таким образом получит ценный опытом на случай, если его подвергнут проверке на детекторе лжи во время следующего задания. В качестве еще одного способа выяснить, чем на самом деле занимался ВЕРНЕР, к нему была подсажена безупречно идеологически ортодоксальная женщина-агент АНИТА – единственный известный пример, когда агент-донжуан стал мишенью со стороны дамы. Отчет АНИТЫ подтвердил подозрения Центра. На ее вопрос, почему он считает, что его отозвали, Кале с усмешкой ответил, что ему стало “слишком комфортно” в Париже, у него появилось много друзей и знакомых, он приобрел хорошо обставленную, привлекательную квартиру, которую ему не хотелось покидать. Он также нарушил правила КГБ, оставив некоторые свои вещи у МОНЫ и заняв у нее 3 000 франков. АНИТА заявила, что была потрясена “идеологическим кризисом” Кале.

Ему не повредило бы освежить свои знания марксизма-ленинизма, особенно курса политической экономии социализма. Он не был пропитан классовым инстинктом, поскольку воспитывался в мелкобуржуазной среде. Жизнь на Западе наложила на него свой отпечаток; как говорится, “вода камень подточила”. Его убеждения напоминали взгляды ренегатов Французской коммунистической партии. Диктатура пролетариата была для него как красная тряпка для быка; он не был убежден в ее необходимости и слабо верил в преимущества социалистической плановой экономики. ВЕРНЕР сталкивался с Западом только со стороны шоколадной глазури. Он общался с людьми, которые были довольны, богаты и успешны. Он не видел безработицы и нищеты. ⁸⁰

В результате доклада АНИТЫ, Кахле, похоже, был отодвинут на второй план. В 1982 году он был официально отстранен от нелегальной работы. ⁸¹

КРОМЕ ВЕРБОВКИ СЕКРЕТАРШ самыми продуктивными проникновениями КГБ в бюрократический аппарат Западной Германии в 1970-е годы показали два новобранца в разведывательном сообществе. Один был награжден орденом КГБ “Знак Почета” (Znak Pochota – в тексте) за “плодотворное сотрудничество”. ⁸² Другой, чья вербовка была одобрена лично самим Андроповым, был причислен базой КГБ в Карлсхорсте к числу наиболее ценных агентов. ⁸³ Однако к началу 1980-х годов оба источника, похоже, иссякли.

Проникновение HVA в спецслужбы ФРГ было по меньшей мере столь же впечатляющим, как и в КГБ. В 1973 году Габриэле Гаст (фото), завербованная донжуаном из HVA тремя годами ранее, поступила на работу в BND в качестве аналитика и в 1987 году стала заместителем начальника отдела советского блока, став самой высокопоставленной женщиной в западногерманской внешней разведке, где преобладали мужчины. Мотивация Гаст была сложной. Помимо эмоциональной привязанности к своему вербовщику, она с подозрением относилась к политической системе ФРГ и была глубоко увлечена Маркусом Вольфом. По словам Вольфа, “ей нужно было чувствовать себя нужной мне, и я уделял ей свое личное внимание… Иногда в ее сообщениях звучал уязвленный тон влюбленного, который чувствует, что его принимают как должное”. Вульф лично встречался с ней семь раз. Его внимание было щедро вознаграждено. “Работа Габи для нас, – вспоминает он, – была безупречной. Она дала нам точную картину знаний Запада и его суждений относительно всего Восточного блока. Это оказалось жизненно важным для нас при решении вопроса о подъеме “Солидарности” в Польше в начале 1980-х годов”. Некоторые из оценок разведки Гаст, которые так впечатлили Вольфа, также попали на стол канцлера Коля и, почти наверняка, Андропова, Черненко и Горбачева. ⁸⁴

В 1981 году Клаус Курон из BfV предложил свои услуги в письме в резидентуру HVA в Бонне. Старший офицер контрразведки, специализировавшийся на руководстве “перевербованными” агентами HVA, Курон был раздосадован тем, что его не взяли на руководящую работу, а теперь он оказался во все более затруднительном финансовом положении. Он поразил Вулфа тем, что “не стеснялся своего предательства… Он был парадигмой нереализованных амбиций, которые гноятся на любой государственной службе”. HVA умело потворствовала его уязвленному самолюбию, а также выплатила ему в общей сложности почти 700 000 марок за последние восемь лет своего существования. ⁸⁵

В 1985 году Ханс-Йоахим Тидге (фото), начальник контрразведки BfV, вызвал еще большее удивление, чем Курон своим письмом четырьмя годами ранее, прибыв пьяным и неопрятным на границу Восточной Германии и заявив, что хочет дезертировать. Тидге был заядлым игроком и алкоголиком, которого едва не обвинили в непредумышленном убийстве после смерти его жены в пьяной драке. “Если бы дело, подобное моему, было представлено мне для анализа, – сказал он HVA, – я бы рекомендовал уволить меня без промедления”. Первая проститутка, нанятая Вольфом, чтобы развлечь Тидге после его дезертирства, взглянула на него и убежала. Но, утверждает Вольф, “Тидге обладал памятью, как у компьютера, на имена и связи, и заполнил для нас многие пробелы – хотя не так много, как он думал, поскольку не знал, что его коллега Курон был у нас на зарплате». ⁸⁶

НАИБОЛЕЕ СЛОЖНЫЙ АСПЕКТ деятельности HVA в ФРГ касался ее контактов напрямую или через посредников с политиками. Подавляющее большинство встреч между западногерманскими политиками и представителями ГДР были частью искренней попытки установить диалог, часто непубличный, между Востоком и Западом. Того факта, что Штази неизбежно проявляла пристальный интерес к этим встречам, недостаточно, чтобы заклеймить тех политиков из ФРГ, которые принимали в них участие, как пособников HVA. В небольшом меньшинстве случаев, однако, такие контакты служили прикрытием для шпионажа или чего-то близкого к нему.

Самым известным случаем, когда западногерманский политик выступал в качестве агента HVA, является дело Карла Винанда (фото), парламентского организатора SDP в эпоху Брандта и одного из ближайших коллег Герберта Венера, лидера парламентской партии. После распада Восточной Германии из архивов Штази были получены доказательства того, что Винанд был агентом HVA с 1970 года до разрушения Берлинской стены в 1989 году. В 1996 году он был приговорен к двум с половиной годам тюремного заключения и штрафу в миллион марок – общая сумма выплат, полученных им от HVA. ⁸⁷ По словам министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера, Винанд был единственным человеком, который пользовался доверием всех трех членов триумвирата, руководившего SDP после отставки Брандта: Гельмута Шмидта, нового канцлера, Брандта, который оставался председателем партии, и Венера. ⁸⁸ Вольф утверждает, что Винанд, чья мотивация была “чрезвычайно материалистичной”, дал ему “завидное понимание” политики триумвирата на вершине SDP и напряженности между ними. Эта проницательность, похоже, произвела впечатление и на Центр. По словам Вольфа, КГБ сам предпринял попытку “вести дела” с Винандом, но ему “удалось отговорить наших советских коллег” от этого. ⁸⁹

Самый противоречивый случай, когда высокопоставленный западногерманский политик поддерживал тесные контакты с Востоком, касается Герберта Венера (фото). Упоминания о Венере, обнаруженные в советских документах и документах ГДР после падения Берлинской стены, породили множество предположений о том, был ли он, как и его коллега Винанд, агентом HVA или КГБ. ⁹⁰ Досье Центра на Венера (под кодовым названием KOРНЕЛИС) показывает, что он был “конфиденциальным контактом” как КГБ, так и HVA, но не полностью завербованным агентом. ⁹¹ Контакты Венера с советской разведкой восходят к тем годам, когда он был членом руководства Коммунистической партии Германии в изгнании в Москве после прихода Гитлера к власти. Во время Большого террора он осудил ряд своих товарищей как предателей ⁹², и его рассматривали на предмет вербовки в качестве агента НКВД. Однако из досье Венера в КГБ известно, что он сам едва избежал казни. Один из сотрудников КПД в изгнании, осудивший Венера, Генрих Майер (кодовое имя MOСT), был казнен; другой, Эрих Биркенхауэр (БЕЛФОРТ), был приговорен к двенадцати годам заключения в ГУЛАГе. Третий донос со стороны  МИРРЫ, женщины-агента НКВД среди немецких коммунистов, едва не привел к падению Венера. Она сообщила, что поведение Венера указывает на то, что он “находится в контакте с гестапо”. 15 декабря 1937 года Вехнер (тогда известный как Герберт Функ) был вызван на допрос в штаб-квартиру НКВД. В последующей записи в его личном деле было записано, что ему должны были создать впечатление, что его вербуют в качестве агента НКВД, но на самом деле целью был сбор улик против него для подготовки к его аресту. В 1938 году бывший секретарь берлинско-бранденбургского райкома КПД Теодор Бойтминг признался, что вместе с Венером был членом (несуществующего) “подпольного немецкого троцкистского центра” в Москве. 22 июля Ежов, начальник НКВД, написал на признании Бойтминга: “Где меморандум об аресте Функа?”. В меморандуме, направленном Ежову вскоре после этого, перечислялся ряд немецких коммунистов, которые на допросах в НКВД опознали Венера как агента гестапо. ⁹³

Венера, похоже, спасло от казни только сворачивание террора и опала Ежова, случившаяся несколько месяцев спустя. В начале 1940 года Коминтерн направил его на “нелегальную работу” в Швецию, используя документы на имя Г. М. Корнелиса. В июне 1941 года, незадолго до нападения Гитлера на Советский Союз, Центр вновь рассматривал Венера как возможный агентурный материал НКВД. Однако было решено отказаться от его вербовки, когда выяснилось, что он включил в отчет за октябрь предыдущего года точное, но политически некорректное предупреждение о том, что нападение нацистской Германии на Советский Союз рано или поздно будет неизбежным. ⁹⁴ Позже Венер был арестован шведской полицией и – согласно более поздним заявлениям Маркуса Вольфа – раскрыл имена членов коммунистического подполья как в Швеции, так и в Германии. ⁹⁵ После выхода из тюрьмы Венер порвал с коммунистами и объединился с SDP.

Вольф считал послевоенного Венера “человеком с непримиримыми противоречиями”. Хотя Вехнер сыграл важную роль в превращении SDP из марксистской в социал-демократическую партию, он по-прежнему ностальгировал по своим коммунистическим корням.

В 1973 году у него была “очень эмоциональная” встреча с преемником Ульбрихта, Эрихом Хонеккером (фото), с которым он работал как молодой коммунист в Сааре почти полвека назад. Хонеккер приложил огромные усилия для организации деталей встречи, стараясь, чтобы торт, приготовленный к чаю в охотничьем домике, был точно таким же на вкус, как тот, который много лет назад испекла для Вехнера мать Хонеккера. ⁹⁶ После смерти Вехнера в 1990 году Хонеккер заявил, что, хотя он и отверг коммунизм, “его целью по-прежнему был союз рабочего движения и построение социалистической немецкой республики”. ⁹⁷

По словам Вольфа, тайные контакты с Венером начались в середине 1950-х годов, но поначалу Ульбрихт относился к нему с большим подозрением, абсурдно подозревая его в том, что он “британский шпион”.

Контакты упростились, когда в 1966 году Венер стал министром по общегерманским делам и начал регулярно встречаться с восточногерманским адвокатом Вольфгангом Фогелем (фото выше), который вел переговоры по “гуманитарным вопросам” с западногерманскими чиновниками. Фогель получал инструкции непосредственно от Эриха Мильке, министра государственной безопасности ГДР, и отчитывался перед ним после каждой встречи с Вехнером. По словам Вольфа:

Мильке единолично редактировал отчеты о беседах с Вехнером для передачи Хонеккеру. Поскольку составление отчетов не было его сильной стороной, он часто запирался в своей комнате на целый день, чтобы привести отчеты Вехнера в надлежащий вид. Вряд ли что-то в ГДР было более секретным, чем эти отчеты. Помимо трех копий для Хонеккера, Мильке и меня, существовала также отредактированная и подвергнутая цензуре версия отчетов, которая была отправлена нашим советским коллегам.

Мильке хвастался в Центре, что регулярные брифинги Венера давали Штази прямую связь с сердцем западногерманской властной структуры. ⁹⁸

В записях Митрохина нет ни одного такого брифинга. Однако в них есть один пример из документов КГБ о доверии, оказанном Венеру как “конфиденциальному контакту”. В 1973 году ему сообщили – видимо, до того, как новость стала достоянием общественности, – что редактор еженедельного журнала Quick Хайнц Ван Ноухайс (кодовое имя НАНТ – фото), который был завербован как агент HVA, на самом деле был двойным агентом, работавшим на BfV. ⁹⁹

Позже Брандт пришел к выводу, что Венер вел переговоры с ГДР за его спиной. ¹⁰⁰ Однако маловероятно, что Венер когда-либо сознательно предавал то, что он считал интересами ФРГ. “С юности, – утверждал Вольф, – он рассматривал конспирацию как инструмент политики власти, а иногда и физического выживания. С первых же контактов с нами… он, несомненно, чувствовал, что всегда был более сильной стороной в политической игре”. ¹⁰¹

Хотя КГБ, по-видимому, полностью оставил руководство “Винандом” в руках HVA и никогда не рассматривал Венера как нечто большее, чем “конфиденциальный контакт”, в 1970-е годы у него был доселе неизвестный агент под кодовым названием КАРДИНАЛ, чиновник СДП, который был замечен другим агентом КГБ, МАВРОМ, западногерманским кинорежиссером. Разведданные, предоставленные КАРДИНАЛОМ, включали в себя отчеты о политиках и промышленниках ФРГ, вопросы, которые должен был поднять Брандт во время своего визита в Москву в 1973 году, отставку Брандта в 1974 году, последующее состояние руководства СДП и отношения ФРГ с Китаем, Израилем и Португалией. Помимо иконы и других подарков, КАРДИНАЛУ заплатили 5 000 долларов в 1974 году, такую же сумму в 1976 году и 11 635 дойчмарок в 1977 году. Затем начались сомнения. Детальное изучение его “разведданных” Центром не выявило ничего существенного, что не появилось бы в западногерманской прессе, за исключением некоторых пунктов, которые, как подозревали в КГБ, были дезинформацией. Был сделан вывод, что КАРДИНАЛ и MAВР стремились заискивать перед КГБ в надежде получить его помощь в получении ценных контрактов в Советском Союзе. Контакты с обеими компаниями были резко прерваны. ¹⁰²

Заметки Митрохина о попытках КГБ проникнуть в ряды христианских демократов (ХДС) более скудны, чем о SDP. Однако он называет двух агентов в ХДС, завербованных в 1972 году: ШТОЛЬПЕНА, советника партии,¹⁰³ и РАДИСТА, члена городского собрания Западного Берлина. ¹⁰⁴ Никаких подробностей о разведданных, которые они предоставили, нет. Митрохин также назвал имя одного из ведущих членов Свободных демократов (FDP) под кодовым названием МАРК, который был завербован в качестве советского агента в Восточной Германии в 1946 году на основании якобы “компрометирующих обстоятельств”, возникших в связи с его службой в вермахте в военное время. Через несколько лет МАРКУ удалось бежать на Запад, где он быстро начал новую карьеру политика. В 1956 году КГБ возобновил с ним контакт и поддерживал его в течение последующих двадцати четырех лет. Однако нет никаких доказательств того, что в течение этого времени МАРК поставлял какие-либо важные разведывательные данные. Позднее Центр пришел к выводу, что он передавал информацию, искаженную в пользу политических интересов FDP, и пытался использовать свои контакты с Востоком для продвижения собственной карьеры. Примерно в 1975 году один из коллег МАРКА по парламенту сказал Александру Демьяновичу Захарову, офицеру КГБ, работавшему в Карлсхорсте, что связь МАРКА с советской разведкой была “ошибкой молодости”. В 1980 году Центр окончательно решил, что нет смысла поддерживать с ним контакт. ¹⁰⁵

Как переработанные газетные истории, предоставленные КАРДИНАЛОМ, так и четверть века, потраченные впустую на попытки получить от МАРКА разведданные, служат еще одним доказательством ограниченности анализа политической разведки КГБ. Митрохин фиксирует один случай, когда Андропов выступил с официальным упреком за низкое качество оценок работы ПГУ по ФРГ. В октябре 1977 года, в рамках подготовки государственного визита Брежнева в Западную Германию в следующем году, Крючков представил тревожный доклад о вероятных проблемах безопасности, утверждая, что не менее 250 террористических и экстремистских групп в ФРГ способны совершить покушение на советского лидера. Андропов ответил на это язвительно:

Товарищ [В.И.] Кеворков [сотрудник Второго главного управления], только что вернувшийся из ФРГ, дает иное представление о ситуации. Вы должны сверить свои часы, так как для нас это не пустяковое дело. ¹⁰⁶

В итоге менее тревожная оценка Кеворкова оказалась верной, и визит Брежнева в мае 1978 года прошел без инцидентов. ¹⁰⁷

ИНФОРМАЦИЯ МИТРОХИНА о западногерманских агентах КГБ, хотя и обширна, не является исчерпывающей. Например, в файлах, которые видел Митрохин, есть интригующие сведения об агенте КГБ в окружении Эгона Бара (фото), одного из самых доверенных советников Гельмута Шмидта и ведущего архитектора Ostpolitik. (Нет никаких предположений, что агентом был сам Бар). 5 февраля 1981 года Андропов направил Брежневу и ЦК КПСС разведдонесение (№ 259-А/ОВ) с пометкой “особой важности”, в котором рассказывалось о телефонном разговоре 27 января между Шмидтом и Рональдом Рейганом, чья инаугурация в качестве президента США состоялась неделей ранее, и приводились подробности последующих бесед Шмидта с Баром и другими советниками. К раздражению Шмидта, Рейган попросил отложить на месяц визит канцлера в Вашингтон, ранее назначенный на 3 марта, на том основании, что президент еще не готов “к серьезному обсуждению проблем внешней политики”. Шмидт сказал своим советникам, что это была преднамеренная тактика затягивания визита со стороны новой администрации Рейгана, “призванная дать Вашингтону время для наращивания вооружений с целью обогнать СССР в военной области”.

Источник в КГБ также сообщил о жалобах Шмидта Бару и другим лицам на то, что Бонн наводнен специалистами, присланными Вашингтоном с целью остановить рост коммерческих контактов между Западной Германией и Советским Союзом. Шмидт справедливо полагал, что администрация Рейгана стремится сорвать переговоры между Бонном и Москвой о строительстве трубопроводов для доставки природного газа из Сибири в ФРГ, что, как опасался Вашингтон, поставит Западную Германию в опасную зависимость от советских поставок энергоносителей. Москва, несомненно, была в восторге от намерения Шмидта как можно быстрее продвинуть переговоры, чтобы представить Рейгану свершившийся факт. ¹⁰⁸

Надежность немецкого источника КГБ была подтверждена в докладе, направленном Брежневу и Центральному Комитету как Андроповым, так и генерал-лейтенантом Кеворковым, в то время начальником Седьмого отдела Второго главного управления (ВГУ) КГБ. ¹⁰⁹ Участие Кеворкова указывает на то, что источник был завербован и контролировался не ПГУ, а ВГУ, возможно, после того, как был скомпрометирован во время визита или командировки в Москву (характерная форма шантажа ВГУ). ¹¹⁰

Несмотря на некоторое отсутствие энтузиазма в отношении Шмидта, как советское, так и восточногерманское руководство стремилось предотвратить возвращение к власти христианских демократов. Согласно досье КГБ, Хонеккер в 1978 году тайно сообщил правительству Шмидта, что Восточная Германия готова предпринять действия, направленные на улучшение явно снижающихся электоральных перспектив SDP – например, путем ослабления ограничений на поездки между ГДР и ФРГ. ¹¹¹ Нет никаких следов какого-либо ответа со стороны СДП.

Главным жупелом Москвы был харизматичный правый лидер баварского ХСС Франц-Йозеф Штраус (фото), который был выбран кандидатом от ХДС и его союзников ХСС на пост канцлера на выборах 1980 года. Согласно протоколу встречи в Москве в июле 1979 года между Андроповым и Мильке, министром внутренних дел ГДР и главой Штази, “было признано, что Штраус является серьезным противником Шмидта на выборах в Бундестаг в 1980 году. Поэтому было необходимо скомпрометировать Штрауса и его сторонников”. ¹¹² Среди активных мер КГБ, согласованных Андроповым и Мильке, была операция “КОБРА-2”, в которой использовалась информация, собранная агентом HVA Инге Голиаф, бывшей секретаршей руководителя главного аналитического центра ХДС по иностранным делам, для фабрикации зловещих связей между руководством ХДС/ХСС и правыми элементами в спецслужбах. В общей сложности 1587 экземпляров брошюры, в которой утверждалось, что сотрудники БНД вступили в сговор с оппозицией против правительства Шмидта, были распространены среди политиков, профсоюзных лидеров и других лиц, формирующих общественное мнение в ФРГ. Согласно досье КГБ на КОБРЕ-2, часть дезинформации, содержавшейся в брошюре, вновь появилась в западногерманской прессе и заставила Шмидта распорядиться о проведении судебного расследования. ¹¹³

КГБ, который имел постоянную тенденцию преувеличивать успех своих активных мер в докладах Политбюро, утверждал, что КОБРА-2 вызвала большую тревогу в руководстве ХДС/ХСС и оказала “положительное влияние” на обеспечение победы SDP на выборах в бундестаг в 1980 году. ¹¹⁴ Хотя в действительности поражение Штрауса на выборах, вероятно, мало чем (если вообще чем-либо) было обусловлено советскими и восточногерманскими активными мерами, оно, несомненно, стало значительным облегчением для Центра. Когда в 1983 году SDP окончательно отпала от власти, новое правительство возглавил не Штраус, а менее яркий Гельмут Коль.

Основной целью активных мероприятий КГБ в начале 1980-х годов была попытка использовать оппозицию многочисленного и воинственного западногерманского движения за мир к размещению американских ракет средней дальности в ФРГ.

Среди наиболее красноречивых противников размещения ракет был бургомистр Саарбрукена Оскар Лафонтен (фото), впоследствии неудачный кандидат от SDP на пост канцлера (а в 1998 году на короткое время ставший скандальным министром финансов в правительстве Герхарда Шредера). Было бы совершенно нехарактерно, если бы Центр, который всего несколькими годами ранее строил абсурдно нереальные планы по вербовке Гарольда Вильсона и Сайруса Вэнса, не нацелился бы и на Лафонтена. В 1981 году для его вербовки был направлен оперативный сотрудник Л. С. Братусь, и, что вполне предсказуемо, эта попытка не увенчалась успехом. ¹¹⁵ Тем не менее, КГБ, похоже, попытался приписать себе долю заслуг за решение съезда SDP через восемь месяцев после поражения на выборах 1983 года выступить против размещения американских ракет средней дальности на немецкой земле. В документе ЦК КПСС 1984 года самодовольно утверждалось: “Многие аргументы, которые ранее были представлены нами представителям СДП, теперь взяты ими на вооружение”. ¹¹⁶

Как и в других странах НАТО, главным приоритетом сбора разведданных в ФРГ в начале 1980-х годов была операция РАЙАН – бесплодная попытка обнаружить несуществующие приготовления Запада к первому ядерному удару по Советскому Союзу. Маркус Вольф и, несомненно, некоторые сотрудники КГБ в Карлсхорсте и западногерманских резидентурах считали всю операцию абсолютно непродуманной. Никто, однако, не осмелился бросить вызов параноидальному мышлению Центра. Вольф обнаружил, что его советские контакты “помешаны” на операции РАЙАН и угрозе первого ядерного удара НАТО:

HVA было приказано раскрыть любые западные планы такого внезапного нападения, и для этого мы сформировали специальный штаб и ситуационный центр, а также чрезвычайные командные пункты. Персонал должен был пройти военную подготовку и участвовать в учениях по тревоге. Как и большинство сотрудников разведки, я считал эти военные игры обременительной тратой времени, но эти приказы были не более открыты для обсуждения, чем другие приказы сверху. ¹¹⁷

Поскольку сбор научно-технической информации был менее искажен ложными представлениями о Западе, чем политическая разведка, ее качество, вероятно, было выше. Крючков писал в директиве резидентурам в июле 1977 года:

Работа против Западной Германии приобретает в настоящее время все большее значение в связи с ростом экономического потенциала ФРГ и усилением ее влияния в решении важных международных проблем. Федеративная Республика Германия в экономическом и военном отношении является ведущей западноевропейской капиталистической страной. Она является главным стратегическим плацдармом НАТО, где наблюдается значительная концентрация военной мощи противника: общая списочная  численность сил западных союзников (включая бундесвер) достигает в стране почти миллиона человек. Такое положение отличает ФРГ от других европейских капиталистических государств и делает ее важнейшим компонентом военного блока. В ФРГ интенсивно ведутся военно-научные исследования в области атомной энергии, авиации, ракетостроения, электроники, химии и биологии. ¹¹⁸

Как следует из директивы Крючкова, Западная Германия, хотя и занимала далеко не первое место после США, стала главным европейским объектом для операций по Линии Х (научно-технической). В 1980 году 61,5 процента научно-технических данных, полученных Военно-промышленной комиссией (ВПК), поступило из американских источников (не все из США), 10,5 процента из ФРГ, 8 процентов из Франции, 7,5 процента из Великобритании и 3 процента из Японии. Чуть более половины разведданных, полученных Управлением Т ФКР в 1980 году (возможно, это был исключительный год), поступило от союзных спецслужб, среди которых главными были HVA и чехословацкая StB. ¹¹⁹

Среди главных целей Управления Т в ФРГ была крупнейшая в Германии электронная компания “Сименс”, среди ученых и инженеров которой был нелегал КГБ РИЧАРД, завербованный в Восточной Германии, и по крайней мере два других советских агента: ХЕЛЬМУТ ¹²¹ и КАРЛ. ¹²² ХЕЛЬМУТ не знал, что он агент КГБ, и считал, что работает на HVA. ¹²³

Как и в случае с другими западными компаниями, оказалось проще украсть научно-технические разработки у Siemens, чем использовать их в Советском Союзе, особенно в гражданской экономике. Параноидальные наклонности Центра заставляли его все больше опасаться, что похищенные им компьютеры Siemens были снабжены подслушивающими устройствами или иным образом модифицированными. Пятнадцатый департамент ПГУ (Регистрация и архив) планировал использовать компьютер Siemens для хранения информации в картотеке на три миллиона человек. Однако из-за опасений Центра, что компьютер содержит какой-то скрытый “жучок”, который советские эксперты не смогли обнаружить, он оставался неиспользованным в кладовой в течение пяти лет. ¹²⁴ В итоге вместо него были использованы менее совершенные восточногерманские компьютеры. ¹²⁵

Помимо использования обширных научно-технических операций HVA в ФРГ, агенты “Линии Икс” КГБ охватывали почти всю западногерманскую сферу высоких технологий. Помимо тех, кто работал в Siemens, в записках Митрохина указаны еще двадцать девять агентов разной степени важности, некоторые из них работали на такие крупные фирмы, как Bayer, Dynamit Nobel, Messerschmitt и Thyssen. ¹²⁶

Подавляющее большинство этих дел о шпионаже так и не дошло до суда. Одним из немногих дошедших до него было дело Манфреда Ротша (ЭМИЛЯ), которого предал французский агент из Управления Т. ¹²⁷ Будучи начальником отдела планирования в крупнейшей оружейной компании ФРГ Messerschmitt- Bîlkow-Blohm (MBB), Ротш выдал многие секреты нового истребителя-бомбардировщика НАТО Tornado (созданного MMB совместно с британскими и итальянскими производителями), противотанковой ракеты Milan и зенитных ракет Hot и Roland. ¹²⁸ Ротш был высокопрофессиональным, хорошо подготовленным шпионом, общавшимся со своими контролерами с помощью микроточечных сообщений. ¹²⁹ Его прикрытие тоже было безупречным. Ведя внешне обычную спокойную и даже скучную семейную жизнь в пригороде Мюнхена, он вступил в консервативный Христианско-социальный союз и выдвигался кандидатом от ХСС на местных выборах в Баварии. ¹³⁰ Краткая справка Митрохина об ЭМИЛЕ указывает на то, что он уже был завербован КГБ до того, как покинул Восточную Германию, якобы в качестве беженца, в 1954 году. ¹³¹ Таким образом, Ротш вполне мог быть самым долговечным агентом КГБ, внедренным в ФРГ при содействии Восточной Германии. Арестованный в 1984 году, он был приговорен в 1986 году к восьми с половиной годам лишения свободы, но через год обменен на восточноберлинского врача, отбывающего длительный срок одиночного заключения. Хотя Ротш вместе с женой проживал в роскошной восточногерманской вилле на берегу озера, он привязался к жизни на Западе. Через несколько месяцев оба вернулись в свой дом под Мюнхеном и встретили ледяной прием со стороны соседей, вызванный его скандальной известностью. ¹³²

Офисы Штази и HVA были полны бюстов Ленина и Дзержинского, памятных досок, украшенных мечом и щитом ВЧК, и других безделушек, подаренных на дружеских встречах офицеров разведки ГДР и СССР, на которых отмечались оперативные успехи против ФРГ, например, тридцать лет работы восточного немца Манфреда Ротша в качестве агента КГБ, и поднимались тосты за будущее. Однако после падения Берлинской стены в ноябре 1989 года почти 40-летнее сотрудничество между HVA и КГБ, наиболее успешный (хотя и характерно довольно односторонний) разведывательный союз в советском блоке, закончилось обвинениями Восточной Германии в предательстве со стороны Москвы. Большинство обращений за помощью к Центру после распада ГДР бывших офицеров и агентов HVA, опасавшихся судебного преследования на Западе, были встречены неловким молчанием со стороны КГБ. 22 октября 1990 года Вольф написал Горбачеву:

Мы были вашими друзьями. Мы носим на груди ваши награды. Считалось, что мы внесли большой вклад в вашу безопасность. Теперь, в час нашей нужды, я полагаю, что вы не откажете нам в помощи.

Горбачев, однако, поступил именно так. Вольф призывал его настоять на амнистии Штази и службы внешней разведки, прежде чем соглашаться на воссоединение Германии. Горбачев отказался. “Это было, – с горечью говорит Вольф, – окончательное предательство Советами своих восточногерманских друзей, чья работа на протяжении более четырех десятилетий укрепляла советское влияние в Европе”. ¹³³

Примечания к главе двадцать шестой. Федеративная республика Германия.

1. См. главу 12.

2. В 1977 году аппарат КГБ в Карлсхорсте обучал семерых восточногерманских нелегалов и расследовал еще пятьдесят два потенциальных новобранца, большинство из которых, вероятно, не добьются успеха; к-5, 774.

3. С момента своего основания в 1952 году отдел внешней разведки Штази назывался Hauptverwaltung XV (Главное управление XV); в 1956 году он был переименован в HVA.

4. Чайлдс и Попплуэлл, «Штази», стр. 122–3.

5. Волк, Человек без лица, с. xii.

6. k-16, 522. Резиденции в Кельне и Гамбурге подчинялись резиденциям Бонна, глава которого имел титул главного резидента.

 7. к-19, 247.

 8. Командиром отряда похитителей был другой немецкий агент, ВАГНЕР (позже переименованный в ФЛОРА). За этот и другие особые действия он был награжден орденом Красной Звезды. В то время как ВАГНЕР находился в Бельгии с 1964 по 1967 год, СЕРГЕЕВ был для него курьером. к-5, 88; к-16, 212.

 9. к-5, 88.

 10. к-5, 283.

 11. к-5, 284.

 12. к-9, 65.

 13. Хене и Золлинг, The General was a Spy (Генерал был шпионом), гл. 12. Розицке, КГБ, стр. 189–94. Эндрю и Гордиевский, КГБ, стр. 412, 452-3; Мерфи, Кондрашев и Бейли, Поле битвы – Берлин, стр. 430-9. Краткие заметки Митрохина о Фелфе не содержат подробных примеров предоставленных им сведений; они подтверждают, однако, что мемуары Фелфе «Im Dienst des Gegners (На службе у врага)» содержат дезинформацию, сфабрикованную Службой A (k-5, 284).

 14. т. 6, гл. 2, часть 1, п.

 15. Пит, The Long Engagement (Долгая помолвка), стр. 3, 101-3, 184-5, 229-31.

 16. Пит, Долгая помолвка, гл. 30. Чайлдс и Попплуэлл, Штази, стр. 145-6.

 17. Лучшее изложение дела Отто Джона – это Мерфи, Кондрашев и Бейли, Поле битвы – Берлин, гл. 10. Досье по этому делу Митрохин не видел.

 18. Nationalrat der Nationalen Front des Demokratischen Deutschland, Braunbuch and Graubuch.

(Национальный совет Национального фронта демократической Германии, Коричневая книга и серая книга).

 19. Шмейдель, Shield and Sword of the Party (Щит и меч партии), стр. 146-7.

 20. k-26, 88. Тот факт, что Брандту дали кодовое имя, конечно, не свидетельствует о том, что он был агентом. Даже Черчилль и Рузвельт назывались кодовыми именами в телеграммах советской разведки военного времени.  

 21. Брандт, My Road to Berlin (Моя дорога в Берлин), гл. 2-4.

 22. k-26, 88. О Рейне см. Brandt, My Road to Berlin, pp. 79-80.

23. У англичан также были разведданные УЛЬТРА о передвижениях «Тирпица». После нескольких неудачных британских атак линкор был окончательно потоплен в ноябре 1944 года, унеся жизни 1204 человека.

 24. TEРENTИЙ был чешским журналистом-коммунистом Вальтером Таубе. В записке Митрохина ВАНЯ идентифицируется как Ванек, бывший офицер чешской разведки, ныне работающий на британцев. Неясно, является ли «Ванек» именем или фамилией (к-26, 88).

 25. к-26, 88.

 26. к-26, 88.

 27. к-26, 86.

 28. Колитт, Spy Master (Мастер шпионажа), стр. 97.

 29. Брандт, People and Politics (Люди и политика), стр. 47-8.

 30. Операции против крупных иностранных государственных деятелей обычно требовали одобрения политического руководства.

 31. к-26, 88.

 32. Примечания Митрохина к делу Брандта относятся только к 1962 году. Однако они включают более поздние ссылки на Брандта из других файлов.

33. Брандт, Люди и политика, стр. 102–103. Абрасимов, позже обвиненный в поведении как советский проконсул, был послом в Восточном Берлине.

34. Вольф, Человек без лица, гл. 9; Колитт, мастер шпионажа, гл. 4; Мерфи, Кондрашев и Бейли, Поле битвы- Берлин, стр. 300.

35. Вероятно, лучшее исследование Ostpolitik находится у Гартона Эша, In Europe’s Name (Во имя Европы).

36. Вольф, Человек без лица, с. 156.

37. к-19, 248, 250.

38. Притти, Velvet Chancellors (Бархатные канцлеры), стр. 170-1.

39. Маршалл, Вилли Брандт, стр. 86-7.

40. к-2, 52.

41. Вольф, Spionagechef im geheimen Krieg (Глава шпионской службы в тайной войне), p. 261.

42. Маршалл, Вилли Брандт, стр. 88-90.

43. к-2, 52.

44. Bank pay-in Slip Published in Bonn Bribes Scandal (Банковский платежный листок опубликован в статье о Боннском скандале со взятками), The Times (20 июня 1973 г.). Steiner Tells of Work as an Agent (Штайнер рассказывает о работе в качестве агента), Daily Telegraph (8 августа 1973 г.).

45. Вольф заключает, что «невозможно установить, заплатили ли [Штайнеру] дважды за свои услуги» – со стороны Винанда, а также напрямую HVA. Вольф, Глава шпионской службы в тайной войне, стр. 261.

46. ​​ Bonn Bribery Allegations «Not Proven» (Боннские обвинения во взяточничестве «не доказаны»), The Times (28 марта 1974 г.).

47. Геншер, Erinnerungen (Воспоминания), стр. 197-201.

48. Волк, Человек без лица, стр. 157-65. Вольф обнаруживает ряд хвастливых неточностей в собственном отчете Гийома о своей карьере.

 49. Геншер, Воспоминания, стр. 201-2.

 50. Вольф, Человек без лица, стр. Xi, 171-2.

 51. Вольф, Человек без лица, с. 124.

 52. Эндрю и Гордиевский, КГБ, стр. 238-40, 442-4, 456-7, 611.

 53. Личность первого «Шпиона-донжуана» Вольфа под кодовым названием ФЕЛИКС, начавшего операции в начале 1950-х годов, остается неизвестной. Вольф, Человек без лица, с. 124.

 54. к-5, 30, 31.

 55. к-5, 31.

 56. Бэррон, KГБ, стр. 198-9.

 57. k-16, 139. Псевдоним «Франц Беккер» не записан Митрохиным, но позже был раскрыт на суде над Хёке.

  58. к-10, 56; к-16, 139.

  59. к-10, 56; к-16, 139.

  60. к-16, 65.

  61. к-16, 139; к-5, 19.

  62. к-16, 65.

  63. к-16, 139; к-5, 19.

  64. к-10, 56; к-16, 139.

  65. РЕНАТА была замужем за РЫБАЧЕКОМ, чешским нелегалом из Швейцарии, который также работал на КГБ. к-16, 94, 139; к-12, 5; к-8, 25-6; к-2, 46, 84.

  66. Russia May Have Learned War Secrets (Россия, возможно, узнала военные секреты), Observer (1 сентября 1985 г.); Bonn Spy Knew Army Secrets (Боннский шпион знал армейские секреты, Observer (8 сентября 1985 г.); Glamour Spy’s Love Ends in treachery (Любовь гламурного шпиона заканчивается предательством), Observer (14 декабря 1986 г.); Spionage: Wie ein Helmspiel (Шпионаж: как игра на своём поле, Der Spiegel (29 декабря 1986 г.); KGB Lover Led Shy Secretary into Treason (Любовник от КГБ довел застенчивую секретаршу до государственной измены», Daily Telegraph (1 сентября 1987 г.).

 67. В записях Митрохина о РОЗИ ее настоящее имя не указано. В сообщениях прессы после ее ареста в декабре 1976 года она идентифицирована как Хайдрун Хофер.

 68. к-8, 7, 177; к-18, 385. Согласно к-8, 177, РОСИ была принята на работу в октябре 1971 г .; согласно к-16, 108, она была завербована в 1973 году. Две даты, вероятно, относятся, соответственно, к моменту, когда она начала предоставлять информацию РОЛАНДУ, и к ее встрече с ВЛАДИМИРОМ в феврале 1973 года, после чего важность ее роль как агента, похоже, возросла.

 69. к-16, 61. С 1970 по 1982 год ВЛАДИМИР был нелегальным тренером, базировался в Карлсхорсте, выполнял различные задания в ГДР, ФРГ и Австрии. Его жена Ирина Евсеевна (БЕРТА) тоже была нелегалом.

 70. Bettgeflüster Nach Dienstschluss, Разговоры на подушке после рабочего дня, Quick (13 января 1977 г.).

71. к-5, 20.

72. Разговоры на подушке после рабочего дня, Quick (13 января 1977 г.). Hat Spionin Hofer den BND auf Jahre gelähmt? (Шпион Хофер на долгие годы парализовал работу БНД?), Die Welt (14 января 1977 г.).

73. к-16, 70; k-18, 5, 145. Подробная информация о рубрике знакомств и псевдоним, использованный ГЕОРГОМ (хотя и не его настоящее имя), были раскрыты на суде над Фальком в 1989 году. Чайлдс и Попплуэлл, Штази, с. 160.

 74. Чайлдс и Попплуэлл, Штази, стр. 160.

 75. к-16, 70; к-2, 374.

 76. к-19, 357. Чайлдс и Попплуэлл, Штази, с. 160.

 77. к-18, 145.

 78. Чайлдс и Попплуэлл, Штази, стр. 160-1.

 79. т. 6, ок. 1, часть 5; к-14, 747, 748; к-11, 91; к-12, 435.

 80. к-14, 747.

 81. к-11, 91.

 82. Т-1, 45, 135; к-5, 193; к-24, 236; т. 6, ок. 2, часть 3.

 83. к-14, 237; к-8, 72.

 84. Вольф, Человек без лица, стр. 142-8; Колитт, Мастер шпионажа, стр. 128-34. Гаст был арестован 29 сентября 1990 года, за четыре дня до воссоединения Германии, предан бывшим высокопоставленным чиновником ныне несуществующей HVA.

 85. Вольф, Человек без лица, стр. 188–94; Колитт, Мастер шпионажа, стр. 197-205, 235-237. В феврале 1992 года Курон был приговорен к 12 годам тюремного заключения и штрафу в размере 692 000 марок – его общий доход от HVA.

86. Вольф, Человек без лица, стр. 198-201; Колитт, Мастер шпионажа, стр. 203-4. Вулф смехотворно утверждает, что проститутки, которых он нанимал для оказания сексуальных услуг Теджу и другим перебежчикам, «были не проститутками, а просто женщинами, членами партии  лояльными своей стране, которые были готовы заняться сексом в обмен на … льготную квартира или аванс в очереди на машину.

 87. Wienand zu zweieinhalb Jahren Freiheitsstrafe verurteilt (Винанд приговорен к двум с половиной годам лишения свободы), Frankfurter Allgemeine Zeitung (27 июня 1996 г.); Politik: Wegen langjähriger Spionage für die DDR: Karl Wienand zu zweieinhalb Jahren Haft verurteilt (Политика: Карл Винанд приговорен к двум с половиной годам тюремного заключения за многолетний шпионаж в пользу ГДР), Süddeutsche Zeitung (27 июня 1996 г.); Cold War Agent Jailed (Агент холодной войны в тюрьме) Independent (27 июня 1996 г.).

 88. Геншер, Воспоминания, стр. 188.

 89. Вольф, Глава шпионской службы в тайной войне, стр. 186-8. После разговора с бывшим советским послом в Бонне Валентином Фалином в 1992 году Брандт написал: «С 1975 года Карл В [инанд] взял на себя обязательство работать в тамошних службах». Позже Фалин отрицал, что делал конкретную ссылку на Винанда. Роджер Бойс, Brandt Papers Revive Spy Claims (Документы Брандта оживляют заявления о шпионаже), The Times (11 февраля 1995 г.). В файлах, которые видел Митрохин, нет никаких упоминаний о попытке КГБ завербовать Винанда.

 90. Observer сообщил из Бонна 3 июля 1994 г., что Венер «теперь широко подозревается в шпионаже на Штази».

 91. к-3, 63.

 92. Colitt, Мастер шпионажа, стр. 250.

 93. к-3, 63.

 94. к-3, 63.

 95. Вольф, Человек без лица, с. 169. Претензии Вольфа Митрохиным не подтверждаются (или опровергаются). Подробные записи Митрохина о досье Венера в 1941 году.

  96. Вольф, Глава шпионской службы в тайной войне, стр. 185, 210–11. Большая часть мемуаров Вольфа о Винере, как и многое другое, посвященное немецкой политике, опущена в английском переводе.

 97. Гартон Эш, Во имя Европы, стр. 199, 321-2, 533-4.

 98. Вольф, Глава шпионской службы в тайной войне, стр. 207, 209.

 99. k-2, 53. Затем Вольф отомстил Ван Нухуису, передав историю в газету Штерн, конкуренту Quick, который и опубликовал ее 25 октября 1973 года. Последовала долгая судебная тяжба, в конечном итоге решившая в пользу Штерн. Вольф, Человек без лица, стр. 237-8.

 100. В 1994 году вдова Брандта вызвала политическую бурю, публично заявив о его подозрениях в отношении Винера.

101. Вольф, Глава шпионской службы в тайной войне, p. 218.

102. к-12, 505-6.

103. к-2, 162.

104. к-2, 165.

105. к-2, 179; к-10, 135-6.

106. к-5, 787.

107. Визит Брежнева, однако, потребовал огромных затрат времени и усилий КГБ. За процедурами безопасности следил комитет, в который входили руководители не менее семи управлений КГБ (в том числе Крючков). Двадцать девять оперативных групп КГБ и ГРУ были назначены для наблюдения за безопасностью Брежнева во время визита. к-5, 788-9.

 108. k-8, 104. Переговоры между Советским Союзом и ФРГ по газопроводу из Сибири были успешно завершены в ноябре 1981 года. По словам сэра Перси Крэдока, впоследствии советника г-жи Тэтчер по внешней политике, администрация Рейгана «нашла в польском кризисе [от декабря 1981 г.] удобный предлог для саботажа соглашения, которое им не понравилось. Их действие сначала ограничивалось американскими компаниями, но в июне 1982 года, почти не задумываясь о последствиях, они распространились на дочерние компании США и иностранные компании». После энергичных протестов г-жи Тэтчер и Шмидта Соединенные Штаты в ноябре 1982 г. отступили в обмен на принятие НАТО более строгих ограничений на торговлю с Советским Союзом. Крэдок, In Pursuit of British Interests (Следуя британским интересам), стр. 56.

109. к-8, 104.

110. Митрохин не имел доступа к файлам ВГУ, раскрывающим имя агента.

111. к-13, 44. В записках Митрохина не зафиксировано никакой реакции правительства Шмидта.

112. k-19, 282. Активные меры против Штрауса опровергают предположения Вольфа после публикации его мемуаров о том, что Штраус был информатором HVA.

113. k-5, 718, k-19, 282. Инге Голиаф была отозвана в ГДР в 1979 году. В заметках Митрохина кратко излагается, но с малыми подробностеями, ряд других активных мер КГБ, направленных на компромисс между BND и BfV: операция ЮНГЕ, проводимая совместно с HVA с 1978 г. по дискредитации BND и разрыва ее отношений с другими западными спецслужбами (k-13, 61, 82, 102-3); операции ЖАК-РУЖ, РОЗА, БУРГУНДЕР, ОСМАН и ПАНТЕРА (1978), разработанные, опять же в сотрудничестве с HVA, «чтобы разоблачить деятельность спецслужб ФРГ в Европе и на Ближнем Востоке и воспрепятствовать ей (k- 13, 61); операция ОНТАРИО (1978), «вызвать разногласия между ЦРУ, SDECE и BND» (k-13, 79); операция ДЖЕЙМС (1980), «обострение разногласий между BND и ЦРУ» (k-13, 102); операция КЛОП (1981) по дискредитации BfV (к-13, 85); операция OРKEСTР (1981) по дискредитации западногерманских журналистов, которые якобы были офицерами или соучастниками BND (k-13, 86); и операция ДРОТИК (1981), чтобы скомпрометировать западные компании, предположительно используемые ЦРУ и BND в качестве прикрытия и для других оперативных целей (k-13, 87).

114. к-5, 718, к-19, 282.

115. к-6, 102; к-19, 32.

116. Гартон Эш, Во имя Европы, стр. 320.

117. Вольф, Человек без лица, с. 222.

118. Эндрю и Гордиевский (ред.), Дополнительные инструкции из центра, стр. 38-9.

 119. Хэнсон, Soviet Industrial Espionage; US Government, Soviet Acquisition of Militarily Significant Western Technology (Советский промышленный шпионаж; Правительство США, Приобретение Советским Союзом значимых в военном отношении западных технологий); Брук-Шеперд, Буревестники, стр. 260.

 120. РИЧАРД впервые был отправлен в ФРГ в 1964 году; к-16, 110, 129.

 121. к-18, 441.

 122. к-10, 39.

 123. Т-2, 34.

 124. т. 6, гл. 6.

 125. Даже когда ограничения на экспорт западных компьютеров были ослаблены в эпоху Горбачева, сохранялись опасения, что их можно подслушивать или что они намеренно заражены вирусами. Николай Брусницын, заместитель председателя Государственной технической комиссии, жаловался в 1990 году, что программное обеспечение в западногерманском компьютере, проданном советской обувной фабрике, было преднамеренно заранее запрограммировано на самоуничтожение. Он утверждал, что таких инцидентов была целая серия. Брусницын, Открытость и шпионаж, с. 28-29.

 126. Агенты линии X, идентифицированные в файлах, которые видел Митрохин, включают (в алфавитном порядке) следующих лиц: БОРИС, менеджер завода электроники (к-18, 230); ДАЛЬ, специалист по лазерным технологиям и плазме (к-10, 38); ДЫМОВ, программист исследовательского центра в Западном Берлине (к-12, 442); ЭБЕР, сотрудник крупной компании (к-14, 570); ЭГОН, восточногерманский нелегал, работавший инженером (к-16, 112, 296); ЭМИЛЬ, сотрудник Messerschmitt-Bölkow-Blohm (k-10, 37); ЭРИЧ, инженер-химик (к-5, 232); ФОТОГРАФ, ученый, нанятый Международным агентством по атомной энергии (т-2, 54); ФРИМАН, специалист по ракетной технике (К-10, 32, 47); ГУЦУЛ, владелец красильного предприятия (к-18, 318); ГАНС, агент с доступом к двум крупным инжиниринговым фирмам (к-14, 698); KAРЛ, специалист по электромагнетизму, который часть своей карьеры работал агентом парижской резиденции против французских целей; КЕРНЕР, химик-полимер (к-10, 48; к-12, 414; к-16, 120-1); КЭСТ, руководитель исследовательской группы медицинского института (к-5, 341); КЛЕЙН, физик-ядерщик (к-14, 429); ЛЕОНИД, специалист по информатике в международной химической компании (к-18, 277; к-27, 323); ЛЕТОН, торговец, специализирующийся на радиоэлектронике (к-12, 129); ЛОТТС, занимавший руководящую должность в аэрокосмическом научно-исследовательском институте (к-10, 41, 44); МОРЖ, югослав, поставлявший запрещенные химические продукты (к-5, 9); МОСТ, основатель электронной компании (к-12, 87); ПАВЕЛ, владелец электронной компании (т-2, 18); РАСПОРЯТИДЕЛЬ, директор компании, поставивший оборудование для сборки интегральных схем (к-14, 570); РОБЕРТ, ракетостроитель (к-10, 35); ШМЕЛЬ, руководитель компьютерного предприятия (к-18, 283); ТАЛЬ, проектировщик химических заводов и заводов полимеров (т-2, 1); ТАРТ, работавший в гигантской химической компании Bayer (к-14, 670); ЦАНДЕР, химик-полимерщик (к-10, 48; к-12, 414; к-16, 120-1); ВИЛОН, директор компании, поставлявший запрещенные товары (к-5, 10); Вин, директор предприятия электроники (к-5, 216); ЮНГ, инженер авиационных вычислительных систем (к-2, 70, 120); ВАГНЕР, сотрудник крупной нефтехимической компании (к-10, 33, 46).

127. Die Welt (17 июля 1986 г.). 128. «Бывший агент КГБ возвращается на Запад», Guardian (26 ноября 1987 г.).

 129. к-10, 37.

 130. «Наблюдаемое с востока растущее стремление к промышленным секретам Запада», Washington Post (24 октября 1986 г.).

 131. к-10, 37.

 132. Ex-KGB Agent to Return to West (Бывший агент КГБ возвращается на Запад), Guardian (26 ноября 1987 г.). Red Spy Returns for His Pension (Красный шпион возвращается на пенсию), Today (26 ноября 1987 г.).

133. Вольф, Человек без лица, гл.