АРХИВ МИТРОХИНА. ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.

ПОЛЬСКИЙ КРИЗИС И РАЗВАЛ СОВЕТСКОГО БЛОКА

По мнению КГБ и советского Политбюро, Гданьское соглашение представляло собой самую большую потенциальную угрозу для “Социалистического содружества” (официальное обозначение советского блока) со времен Пражской весны 1968 года. 3 сентября 1980 года Политбюро согласовало ряд “тезисов для обсуждения с представителями польского руководства” – эвфемизм для требований к полякам вернуть позиции, утраченные в противостоянии с “Солидарностью”:

[Гданьское] соглашение, по сути, означает легализацию антисоциалистической оппозиции… Сейчас проблема заключается в том, как подготовить контратаку и вернуть утраченные позиции среди рабочего класса и народа… Необходимо придать первостепенное значение укреплению ведущей роли партии в обществе”. 1

Главным козлом отпущения за успех “Солидарности” был Эдвард Герек, первый секретарь ПОРП, которого советский посол Аристов и другие резко критиковали за потерю партийного контроля. 2 Забастовщики на верфи имени Ленина встретили выступления Герека по телевидению насмешливыми криками. Простые поляки выразили свои чувства в одной из политических шуток, которыми они частным образом высмеивали своих коммунистических лидеров:

ВОПРОС: В чем разница между Гереком и Гомулкой [который был вынужден уйти с поста первого секретаря в 1970 году]? ОТВЕТ: Никакой, только Герек этого еще не понимает! 3

5 сентября Герека сменил Станислав Каня (фото), жесткий, крепко сложенный и сильно пьющий секретарь партии, отвечавший за национальную безопасность. КГБ в Варшаве сообщил о сатирическом комментарии по поводу этой смены, распространившемся в Польше – “Лучше Каня, чем Ваня!”. (другими словами, лучше смириться с непопулярным польским коммунистом, чем столкнуться с советским вторжением). 4 Она также сообщила, что 6 сентября адмирал Л. Янчишин, главнокомандующий польским флотом, предупредил двух советских адмиралов, что военное вмешательство закончится не “нормализацией”, как в Праге в 1968 году, а катастрофой. “Если в Польшу будут введены внешние войска, – сказал он им, – это будет река крови. Вы должны понять, что имеете дело с поляками, а не с чехами!”. 5

18 сентября Павлов, глава представительства КГБ в Варшаве, пожаловался в Центр, что режим Кани уже повторяет ошибки своих предшественников – ищет компромисс с оппозицией, вместо того чтобы занять твердую позицию в борьбе с ней. Рядовые члены партии оставались деморализованными. 6 “Контрреволюция в Польше в полном разгаре!” резко объявил Брежнев на заседании Политбюро 29 октября:

Валенса ездит из одного конца страны в другой, в город за городом, и везде ему воздают почести. Польские лидеры держат рот на замке, как и пресса. Даже телевидение не противостоит этим антисоциалистическим элементам… Возможно, действительно необходимо ввести военное положение.

Предсказуемо, оценка Брежнева была горячо поддержана Андроповым. Ее поддержал и Михаил Горбачев, который вошел в состав Политбюро в предыдущем году. “Мы должны открыто и твердо говорить с нашими польскими друзьями”, – заявил он. “До сих пор они не предприняли необходимых шагов. Они находятся в своего рода оборонительной позиции, и они не могут долго удерживать ее – в конечном итоге они сами могут быть свергнуты”. 7

Политбюро было обеспокоено не только ситуацией в самой Польше, но и заразительным эффектом успеха “Солидарности” в некоторых частях Советского Союза. Среди отчетов по операции “ПРОГРЕСС”, представленных Андропову в октябре, был и отчет нелегала СОБОЛЕВА, который был направлен на задание в Рубцовск в Алтайском крае России, далеко от польской границы. Его отчет представляет собой удручающее чтение:

Ситуация в городе Рубцовске нестабильна. У населения есть много оснований быть недовольным ситуацией в городе, антисоциальные элементы явно занимаются провокационными действиями, возможны неконтролируемые беспорядки… Верующие [практикующие христиане] также готовы выступить, и население одобряет забастовки в Польше. . . . Основной причиной недовольства является снабжение продовольствием, особенно отсутствие мяса в магазинах, плохие условия жизни и отвратительное коммунальное обслуживание. Высшие чины снабжаются по специальным каналам, для этого существуют специальные склады продуктов питания и товаров народного потребления. Воровство процветает, и самые большие воры – чиновники горкома партии и исполкома Совета. Везде царит пьянство, многие страдают алкоголизмом. Польские события оказывают негативное влияние и воздействие на местное население, что говорит о возможности улучшения условий жизни и экономики по польскому образцу. 8

Среди наиболее успешных нелегалов, отобранных для операций ПРОГРЕСС в самой Польше, был ФИЛОСОФ, все еще выдававший себя за французского писателя и поэта. Согласно его досье в КГБ, он установил “многочисленные контакты в “Солидарности”. Возможно, его самым важным контактом был Тадеуш Мазовецкий, главный редактор еженедельника “Солидарности” Tygodnik Solidarnóśc, с которым его познакомил в ноябре отец Анджей Бардецки. 9 Девять лет спустя Мазовецкому предстояло стать премьер-министром первого правительства под руководством “Солидарности”.

Continue reading “АРХИВ МИТРОХИНА. ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.”

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ДИВЕРСИИ Часть 2.

Победа диссидентов

1 августа 1975 года советское руководство совершило, как оказалось, стратегическую ошибку в своей войне против диссидентов. В рамках Хельсинкских соглашений по безопасности и сотрудничеству в Европе США, Канада и все европейские государства, кроме Албании и Андорры, согласились защищать ряд основных прав человека. Хотя Андропов предупреждал о последствиях, большинство членов Политбюро разделяли мнение Громыко о том, что “мы хозяева в своем доме” – что Советский Союз будет волен интерпретировать положения Хельсинкского соглашения о правах человека по своему усмотрению. На самом деле, как предсказывал Збигнев Бжезинский, это соглашение “поставило Советский Союз в идеологическую оборону”. 1 Отныне его критики прав человека как внутри страны, так и за рубежом могли с полным основанием утверждать, что он нарушает международное соглашение, которое он добровольно заключил.

Самым влиятельным из этих критиков все чаще становился Андрей Сахаров. С точки зрения КГБ, важность и сложность дискредитации Сахарова перед мировым общественным мнением возросли после того, как в октябре 1975 года ему была присуждена Нобелевская премия мира. Резидентуре в Осло было поручено сделать все возможное, чтобы предотвратить присуждение премии, но она была вынуждена признать, что бессильна повлиять на Нобелевский комитет, который, по ее утверждению, полностью состоял из “реакционеров”, главным из которых был его председатель, депутат от Лейбористской партии Аасе Лайонез. 2 Сахаров назвал получение премии мира “большой честью не только для меня, но и для всего правозащитного движения”:

Я чувствую, что разделяю эту честь с нашими узниками совести – они пожертвовали самым ценным, что у них есть, своей свободой, защищая других открытым и ненасильственным способом”. 3

Спустя чуть больше недели после получения награды в Копенгагене открылись первые “Сахаровские слушания”, организованные в ответ на обращение Сахарова и других диссидентов годом ранее, на которых были заслушаны свидетельства о нарушениях прав человека в СССР – почти все они были нарушением Хельсинкских соглашений.

Continue reading “ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ДИВЕРСИИ Часть 2.”

Архив Митрохина. Глава 2. ОТ ЛЕНИНСКОЙ ЧК К СТАЛИНСКОМУ ОГПУ

На протяжении большей части карьеры Митрохина в КГБ история его внутренних операций была чем-то постыдным даже для его собственных историков. В конце 1930-х годов КГБ (тогда известный как НКВД) был главным инструментом сталинского Большого террора, величайшего преследования в мирное время в истории Европы. В клубе офицеров КГБ на Лубянке, не было даже обычных фотографий прошлых председателей; а если бы они были, то лучше бы подошли для камеры ужасов, чем для зала славы. Трое были расстреляны после того, как их признали виновными в ужасных преступлениях (некоторые из них были реальные, другие вымышленными): Генрих Ягода в 1938 году, Николай Ежов в 1940 году и Лаврентий Берия в 1953 году. Четвертый – Иван Серов (фото) – покончил с собой выстрелом из пистолета в висок в 1963 году. Историки КГБ в после сталинскую эпоху были склонны уходить от кровавой реальности  сталинского прошлого и убийств бывших председателей, возвращаясь к более раннему, в основном мифическому, ленинскому золотому веку революционной чистоты.

Continue reading “Архив Митрохина. Глава 2. ОТ ЛЕНИНСКОЙ ЧК К СТАЛИНСКОМУ ОГПУ”

ГЛАВА ПЕРВАЯ. АРХИВ МИТРОХИНА.

Эта книга основана на материалах, полученных благодаря беспрецедентному и неограниченному доступу к одному из самых секретных и тщательно охраняемым архивов – архиву внешней разведки КГБ Первого главного управления (ПГУ). До сих пор нынешняя российская СВР (Служба внешней разведки), пребывала в полной уверенности в том, что подобная книга не может быть написана.

Когда немецкий журнал Focus сообщил в декабре 1996 года о том, что бывший офицер КГБ перебежал в Великобританию с “именами сотен русских шпионов»”, Татьяна Самолис (фото), пресс-секретарь СВР, мгновенно высмеяла всю эту историю как “абсолютную чушь”. “Сотни человек! Такого просто не может быть!” – заявила она. “Любой перебежчик мог знать имя одного, двух, возможно, трех агентов – но уж никак не сотен!”1

Факты, несмотря на опровержение СВР, на самом деле гораздо более сенсационны. Перебежчик, бывший сотрудник КГБ, привез с собой в Великобританию сведения не о нескольких сотнях, а о тысячах советских агентов и офицеров разведки, работающих по всему земному шару. Некоторые из них были “нелегалами”, живущими под глубоким прикрытием за границей и выдающими себя за иностранных граждан. Никто из тех, кто шпионил для Советского Союза в любой период между Октябрьской революцией и кануном эпохи Горбачева, не может быть уверен в том, что его или ее секреты по-прежнему в безопасности. Когда Секретная разведывательная служба Великобритании (СИС) вывезла перебежчика из России в 1992 году, с ним выехали шесть чемоданов с подробными записями о совершенно секретных досье КГБ начиная с 1918 года, которые он делал почти ежедневно в течение двенадцати лет, до своего ухода на пенсию в 1984 году. Их содержание было описано американским ФБР как “наиболее полные и обширные разведданные, когда-либо полученные из какого-либо источника”.

Continue reading “ГЛАВА ПЕРВАЯ. АРХИВ МИТРОХИНА.”

МЕЧ и ЩИТ. АРХИВ МИТРОХИНА и ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ КГБ.

КРИСТОФЕР ЭНДРЮ

ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ

Я написал эту книгу в сотрудничестве с Василием Митрохиным, (фото – “работает с документами“) основываясь на обширных совершенно секретных материалах, (описанных в главе 1), которые он тайно вывез из архива внешней разведки КГБ. За последние четверть века Митрохин страстно желал, чтобы материалы, которые он в течение двенадцати лет, рискуя жизнью, собирал, чтобы они увидели свет. Он хотел показать “насколько тонкой на самом деле была нить мира во время холодной войны”. Из этой страсти и родилась эта книга.

Я считал своим долгом обеспечить, чтобы этот материал, который предлагает детальное и уникальное понимание работы советского государства и истории Советского Союза, достиг того уровня общественного признания, которого он заслуживает. Как любое собрание документов, архивы КГБ требуют интерпретации в свете предыдущих исследований и соответствующих свидетельств. В конце примечаний и библиографии приводится подробная информация о дополнительных источниках, использованных для того, чтобы поместить откровения Митрохина в исторический контекст. Эти источники к тому же дают убедительное  подтверждение подлинности его материалов. Кодовые имена (также известные как “рабочие имена” в случае с сотрудниками КГБ) выделены в тексте прописными буквами. Многие из них использовались более одного раза. В таких случаях текст и указатель четко указывают, о каком человеке идет речь. Важно также отметить, что, хотя определенные лица были мишенью КГБ, и им могли быть присвоены кодовые имена, это не означает, что названные лица были сознательными агентами или источниками информации, или даже то, что они знали о том, что являются мишенью для вербовки или операций по оказанию политического влияния. Аналогичным образом, тот факт, что человек мог поддерживать благоприятную для Советского Союза линию не обязательно означает, что этот человек сотрудничал с КГБ или был его агентом влияния. КГБ часто давал видным политикам кодовые имена, чтобы защитить личность своих мишеней и ориентировать завербованных агентов на таких людей. По юридическим причинам некоторые из советских агентов, идентифицированных в файлах КГБ, могут упоминаться в этой книге только под их кодовыми именами. В ограниченном числе случаев, главным образом из-за риска нанести ущерб при возможном судебном преследовании, упоминание о них вообще не допускается. Эти пропуски, впрочем, не оказывают существенного влияния на основные выводы любой главы.

Кристофер Эндрю


ВВЕДЕНИЕ К ИЗДАНИЮ В МЯГКОЙ ОБЛОЖКЕ

17 октября 1995 года я был приглашен в лондонскую штаб-квартиру Секретной разведывательной службы (более известной как Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) или МИ-6) в Воксхолл Кросс на берегу Темзы, где меня проинформировали об одном из самых замечательных событий в истории разведки конца двадцатого века. Там мне рассказали, как в 1992 году сотрудники этой службы вывезли из России старшего архивариуса КГБ в отставке Василия Митрохина, его семью и шесть больших ящиков с совершенно секретными материалами из архива внешней разведки КГБ. Удивительный подвиг Митрохина в том, что он делал выписки из досье КГБ почти каждый рабочий день в течение двенадцати лет и тайно выносил клочки бумаги из штаб-квартиры внешней разведки, что вероятно является уникальным случаем в истории разведки.

Когда я впервые увидел архив Митрохина через несколько недель после брифинга, от его масштабов и степени секретности материалов у меня перехватило дыхание. Там содержались новые важные материалы об операциях КГБ по всему миру. Единственными европейскими странами, упоминание о которых отсутствовали в архиве, были карманные государства Андорра, Монако и Лихтенштейн. (Однако там был интересный материал по Сан-Марино). Было ясно, что Митрохин имел доступ даже к топ-секретным файлам, в том числе к тем, в которых упоминались реальные личности и “легенды” советских “нелегалов”, выдающих себя за иностранных граждан и живущих под глубоким прикрытием за границей1.

Continue reading “МЕЧ и ЩИТ. АРХИВ МИТРОХИНА и ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ КГБ.”