Мари-Элен Демонжо родилась 29 сентября 1935 года в семье уроженца Ниццы Альфреда Жана Демонжо (1897—1961) и уроженки Харькова Клавдии Георгиевны Трубниковой (1904—1986) эмигрировавшей с семьёй во Францию во время Гражданской войны в России. У неё был старший единоутробный брат Леонид Ивантов, родившийся 17 декабря 1925 года в Харбине от предыдущего брака её матери.
Милен Демонжо начала свою карьеру в пятнадцатилетнем возрасте, работая фотомоделью в ателье Пьера Кардена.
В 1966 году Милен Демонжо приняла участие в съёмках одного из эпизодов телесериала «Дела агентства „О“ », поставленного режиссёром Марком Сименоном по одноимённому сборнику рассказов его отца — Жоржа Сименона. Во время съёмок актриса сблизилась с Марком Сименоном, а в 1968 году вышла за режиссёра замуж и прожила с ним вплоть до его смерти в 1999 году.
В 2009 году Милен Демонжо стала Почётным президентом Международного фестиваля короткометражного кино «Харьковская сирень», получившего своё название по книге актрисы, которую она написала о своей матери в 1989 году.
Внутри изысканного отеля в Версальском дворце стоимостью 1 600 фунтов стерлингов за ночь, в котором каждый гость чувствует себя королем или королевой.
В дверь громко скребутся. В обычных условиях этот звук не внушает оптимизма, если раздаётся в гостинице. Но здесь, в отеле Airelles Chateau de Versailles – Le Grand Controle, он не предвещает ничего тревожного – просто наш дворецкий начинает королевский ритуал пробуждения в 7 утра. Затем он входит в наш двухкомнатный номер с небольшой звуковой системой, из которой доносится успокаивающая музыка клавесина, и объявляет, что “королю и королеве пора просыпаться”.
Гостиная номера
На фото вверху – “возмутительно роскошный” подземный бассейн гостиницы Le Grand Controle.
Это он поведал в журнале Пари Матч Валери Триервейлер (бывшей жене Франсуа Олланда) Эпоха всегда бывает о двух концах. В нынешнем виде артист, который не пьёт одеколон, а потребляет, по слухам наутилусов, двойной Бурбон (что неверно , и было приплетено для рифмы) тоже у немалого числа народу вызывает отвращение. Но, послушаем… И посмотрим на картинки, снятые в ходе его первого интервью Пари Матч 10 июня 1958. Интервью состоялось в парикмахерской в Фобур Сент Оноре. Ален был с Роми Шнайдер.
«Пари Матч»: Все знают или думают, что знают Алена Делона. Но соответствует ли ваш образ тому, кто вы есть на самом деле?
Ален Делон: Да, безусловно. Он соответствует и всегда соответствовал тому, кто я есть. Я никогда не пытался измениться, стать кем-то другим. Я в согласии с собой. Всегда был собой. Не пытался примерять на себя какую-то роль. Я никогда не притворяюсь и говорю то, что у меня на уме, даже если это может кому-то не понравиться. Я и представить себе не мог, что у меня сложится такая судьба, что я стану тем, кем стал. Я вернулся с войны, кино пришло ко мне через женщин, но я уже был тем, кем остаюсь до сих пор. Кроме того, вам не кажется, что этот образ немного состарился?
— Как вам кажется, вы обязаны всем красоте, которой блистали всю вашу жизнь? В какой момент вы осознали, что у вас есть эта сила?
— Красота всегда была при мне. Все постоянно мне о ней говорили. Женщины и не только они. Когда мне предложили сняться в кино, я подумал: «Почему я?» В ответ же мне говорили об этой красоте. Ее упоминали постоянно.
Рождество-один из немногих периодов в течение всего года, когда люди ненадолго делают паузу в своей жизни, чтобы собраться с близкими, чтобы отметить прошедший год, который был чрезвычайно трудным в военное время, поскольку семьи были разделены: мужчины сражались на линии фронта, женщины служили в армии или работали на заводах, производя продукцию для военных нужд, а дети были эвакуированы в более безопасные районы вдали от дома. Тем не менее люди по-прежнему старались извлечь из этого максимум пользы. Взгляните на мужчин и женщин британской армии и Королевского флота, празднующих сезон во время Второй мировой войны на 19 винтажных черно-белых фотографиях:
Men of the Border Regiment enjoying Christmas dinner at Mouchin in France, 1939. (IMW)
A member of the Auxiliary Territorial Service kissing a soldier under the mistletoe, 1939. (Hulton)
Называется: “Кот гуляет”. Автор – бельгийский скульптор Филипп Гелюк. Мадам Макрон там была, мёд и пиво не пила. На картинке ниже: “Мне чертовски больно, но я спокоен как слон”. Если перевести дословно: ” Это мне причиняет собачью боль, но я держусь словно из мрамора”
Революционный и республиканский миф о “взятии” Бастилии, крепости-тюрьмы, сдавшейся без малейшего сопротивления и содержавшей всего семь заключенных, является частью того, что Бертран де Моллевиль, советник парламента Тулузы, министр, а затем глава тайной полиции роялистов – называет “филантропическим заговором”, возникшим на фоне сокращения войск и беспорядков, возглавляемых подкупленными разбойниками, привезенными в столицу.
Наука допускает только один способ написания истории: это обращение к источникам, эксгумация документов того времени, предоставление, насколько это возможно, слова самим участникам и свидетелям событий. Вот, согласно этому методу, рассказ о “взятии Бастилии”, заимствованный у людей, которые были более или менее вовлечены в события этого памятного периода. Их свидетельства дополняют друг друга.
Что предшествовало атаке?
12 июля 1789 года, около полудня, при известии об отставке Неккера, в Пале-Руаяль кипит возмущение и Камиль Демулен дает сигнал к действию. Со всех сторон раздались звуки набата; оружейные лавки быстренько грабятся; в Отель-де-Виль, то есть в мэрию, ворвались пятнадцать или шестнадцать выборщиков, решивших, что округа будут созваны и вооружены. В Париж была вызвана армия бандитов. Уже 28 апреля “пугающее количество плохо одетых мужланов уголовной наружности было замечено входящими через ворота”. Внешний вид толпы изменился, появилось “множество иностранцев из всех стран, большинство из них переодетые, вооруженные большими палками, и одного их вида было достаточно, чтобы понять, чего от них ждать”. (Барон де Безенваль, “Записки”; Жан-Франсуа Мармонтель, “Мемуары”; Ипполит Тэн, “Истоки современной Франции: революция”; Кристоф Вантр де Ла Тулубр, он же Галарт де Монжуа, “История революции во Франции”).
Пожар на новом барьере Гобелинов 12 июля 1789 года. Гравюра Жана-Франсуа Жанине (1752-1814)
Ничего не оставалось делать, как применить силу. Но “сила сама ускользала из рук правительства, и неповиновение, разрастаясь, как зараза, овладев народом, перекинулось на войска”. Уже 23 июня две роты французской гвардии отказались от несения службы. Отправленные в казармы 27-го числа, они нарушили приказ, и с тех пор каждый вечер их видели входящими в Пале-Руаяль, марширующими в две шеренги. Это место им известно, здесь встречаются девушки, чьими любовниками и они являются и за чей счёт часто живут. Таких девушек было более двух тысяч.
“Все патриоты цепляются за этих солдат, им платят за выпивку; они развратничают под носом своих офицеров. (Ипполит Тэн, “Истоки современной Франции: революция”; Камиль Демулен, “Переписка”; барон де Безенваль, “Мемуары”; “Петиция 2100 девушек из Пале-Рояля”).
Когда в 1960 году Франсуа Каванна, главный редактор газеты “Zéro”, сумел убедить своего директора по продажам Жоржа Бернье последовать за ним и вместе с ним основать их собственную газету (“Hara Kiri”), он и не подозревал, какое значение она быстро приобретет, как в плане творческого присутствия, так и в плане акробатического управления. Жорж Бернье был тогда успешным директором по продажам, который по-военному, но в то же время с задором руководил командой разносчиков, рассекавших улицы столицы. Для запуска “Hara Kiri” в сентябре 1960 года Каванна и его коллега Фред быстро собрали команду гениев, в которую вошли бывшие сотрудники “Zéro” Райзер, Кабу, Волински, Топор, Жебе и многие другие. Газета была запрещена в июле 1961 года с 10-го номера, и следующие номера продавались разносчиками, пока запрет не был снят в феврале 1962 года с 14-го номера. В этот сложный период команда упорно трудилась, пытаясь вернуть себе читателей. Каждый понедельник на улице Чорон, в редакции, вокруг бильярдного стола, служившего кабинетом, проходила еженедельная встреча. “Хара-Кири” создавался под руководством Каванны: говорящие фотографии, черновики фотороманов, тексты и рисунки, идеи текли и колокотали под общие взрывы смеха. Каванна был напряжен, Бернье стоял в стороне, обходя вокруг стола и не садясь.
Каванна стимулировал своих сотрудников, заставлял их превосходить себя, выходить за рамки принятых идей, и некоторые из бывших сотрудников “Zéro” не выдержали и покинули корабль. Но чего-то не хватало, какого-то символа в этом коллективном бреду. Однажды в понедельник молодая девушка вошла не в ту дверь на улице Шорон и попала в редакцию. Она была прекрасна, и общее возбуждение поднялось, идеи потекли рекой: мы должны были сделать страницы с девушками, грудью, попой, вот поле для веселья!
Мы должны были найти смешные ситуации, что-то вроде абсурдной и бредовой лекции, псевдонаучной, которую читает сумасшедший профессор; но как бы мы его назвали? Ответ придумал Кабу: “Поскольку мы находимся на улице Шорон, давайте назовем его профессор Шорон! Но кто будет играть этого персонажа? Затем все посмотрели друг на друга, никто из них не осмелился, опасаясь репрессий в своей собственной паре (большинство из них были женаты, и идея быть с раздетыми женщинами на фотосессиях могла не понравиться их женам).
Раздался голос: “Хорошо, я сделаю профессора Чорона! Это был Жорж Бернье, который только что сказал это, и для всех было очевидно, что у него есть класс и присутствие. Профессор Шорон родился, и если его подпись появилась на задней обложке номера 11 от сентября 1961 года, то читатели открыли для себя этого персонажа в номере 15 от марта 1962 года, в колонке советов “Служба Харакири”, уже вполне в стиле его будущих и известных фотороманов: “Профессор Шорон, у меня бежит шов на чулке, что мне делать?
Хара Кири номер 11 – сентябрь 1961 года
Бернье, безусловно, является автором этой страницы (которую он подписал “Профессор Шорон”), поскольку по возвращении из Индокитая он был признан негодным к войне из-за туберкулеза, отправлен в санаторий для выздоровления, а затем вернулся к гражданской жизни.
Подпись под регтгеновским снимком: Я заверяю, что носитель этого рентгеновского снимка поражён туберкулёзом в продвинутой стадии и не годен к военной службе.
Пр. Чорон
Хара Кири номер 15 март 1962
Так профессор Шорон впервые появился в журнале в колонке советов “Хара Кири Сервис”, уже в том стиле и с теми зачатками, что сделают его знаменитым автором будущих фотороманов. Колонка “Служба Хара Кири” продолжалась около двадцати номеров, а затем сменила название, но она положила начало присутствию профессора в ежемесячном фоторомане, который является одной из жемчужин журнала. Служба Хара Кири (n° 1): “Профессор Шорон, у меня разошелся шов на чулке, что мне делать?
Hara Kiri, проданный на аукционе, находится во власти подделок; попытки восстановить титул увидят свет в 1996 году (6 выпусков), в 1997 году (3 выпуска), затем в 2000 году Андре Беркоф сделает ещё одну попытку (4 выпуска), но все они потерпят неудачу, поскольку далеки от духа Hara Kiri; поэтому я не буду представлять эти выпуски, весьма посредственные и не представляющие интереса.
Но Шорон, после того, как выпускал почти 30 лет Hara Kiri и несмотря на банкротство, не унывает и собирается продолжать свою переполненную творчеством продукцию, из которой я представлю несколько эпизодов.
Все тексты для постов под заголовком Глупый и злой французский журнал Хара-Кири взяты здесь и переведены автором блога.
Автор текстов – Жорж Бернье (Georges BERNIER). Он родился 21 сентября 1929 года в Ланвиль-о-буа (Laneuville-aux-Bois), Аргонн (Argonne) и умер 10 января 2005 года в Париже.
Его предисловие
Я открыл для себя Hara Kiri в возрасте 22 лет, в ноябре 1975 года (меня привлекла обложка 170-го номера с Колюшем), когда я был студентом; юмор этого журнала сразу же очаровал меня, а особенно характер профессора Шорона, настолько, что с того момента я не пропускал ни одного номера или любой другой публикации, связанной с командой Hara Kiri. Будучи в душе коллекционером, я бережно хранил все эти журналы. Мое открытие компьютеров, затем сети и сайта ebay, а также частое посещение букинистических магазинов и гаражных распродаж, позволило мне с 2003 года и с большой удачей найти первые 169 выпусков, которых у меня не было, и составить потрясающую коллекцию, собравшую помимо Hara Kiri, квази-тотальность газет, книг, дисков и видео, и других гаджетов, изданных за эти 30 лет, а также последующие годы Шороном и его группой. Поэтому я представлю обложки журнала “Хара Кири” год за годом, обзор, конечно, поверхностный, но он, возможно, вызовет у вас желание узнать немного больше об этом уникальном издании. Каждая из этих обложек – маленькое произведение искусства; я взял из прочитанного несколько историй, которые я рассказываю и которые смогут немного воссоздать жизнь главных героев этого приключения. Также будут перечислены соответствующие публикации в журналах или книгах. Вы заметите, что личность профессора Шорона занимает главное место в моих текстах; этот ключевой персонаж обзора очаровывает, а его дух предприимчивости и многогранность его творчества, сырого и спонтанного, свидетельствует для меня о гении, наследнике изобретательской техничности Жюля Верна, конструктивной продуктивности Фактора Шеваля и сюрреалистического бреда Сальвадора Дали. Он стоит гораздо больше, чем образ провокатора-алкоголика-порноскатолога, который к нему прикрепили, и его теперь уже преданные соратники обязаны ему всем.
