Несколько недель назад, в ходе изучения испанского языка, я решил, что пора уже приступать к «домашнему чтению». Был у нас на инязе такой предмет, к которому, правда, приступали на втором, кажется, курсе, после того, как на первом набирали достаточный словарный запас и крепили основы, чтобы можно было внятно рассказать о том, что прочитал преподавателю, который забирал у тебя книжку и рассказывать приходилось по памяти. Преподаватель мог проверить, действительно ли ты читал сдаваемое, взяв наугад какое-нибудь слово позаковыристей и спросить его значение.
Моя память изумительна даже и для меня самого, то есть я не перестаю ей изумляться, в том смысле, что  помню, например, как  сдавал преподавателю французского Николаю Егорову сто страниц книжки Виктора Гюго (название произведения, каюсь, забыл) и он меня спросил, что означает глагол « végéter » (а означает он «прозябать» и я это знал!).
Помню, что на третьем или четвёртом курсе, когда сдавали чтение на английском, другой преподаватель, Владимир Прозоров, сейчас по-моему проректор педагогической академии, то есть в бытность мою педагогического института, спросил, что значит bombastic и я опять же знал, что это означает «помпезный» и так далее. И даже книжку, которую сдавал Прозорову помню. Это был роман The Second Window Робина Моэма (Robin Maugham), да-да, ничем не знаменитого племянника знаменитого сильно Уильяма Сомерсета.
Я балдею, дорогая редакция, от своей памяти!  
Как любила говорить мама Наполеона – Pourvu que ça dure (Лишь бы это длилось).
Моя матушка, похоже, передала это свойство: избирательно запоминать отдельные эпизоды далёкого прошлого памяти мне вместе с генами: ей ничего не стоило вспомнить фамилию и дать описание человека, который, скажем, умер 65 лет назад, или нарисовать картину события такими яркими мазками, как словно бы произошло оно вчера.  
Но я отвлёкся от испанского.

Так вот, для домашнего чтения (увы, на работе я могу только слушать, но никак не читать) я решил взять знаменитый роман колумбийского писателя, лауреата Нобелевской премии, Габриэля Гарсия Маркеса. Дальше будет много букв, «Сто лет одиночества», написанный в 1967 году. Оригинал романа быстро отыскался в сети в формате ПДФ, а для ускорения чтения я решил сгрузить французскую версию и расположить колонки оригинала и перевода рядом, как не раз делал с романами Макьюэна, например. Правда там, соответственно, язык английским был.