12 марта 1940 года закончилась Зимняя война (1939-1940)

К марту 1940 года финское правительство осознало, что стоит перед реальной угрозой полного захвата страны, за которым последовало бы либо присоединение к СССР, либо смена правительства на просоветское. Поэтому правительство Финляндии обратилось к СССР с предложением начать мирные переговоры. 7 марта в Москву прибыла финская делегация, а уже 12 марта был заключён мирный договор. По мнению Дж. Робертса, заключение Сталиным мира на относительно умеренных условиях могло быть вызвано осознанием факта, что попытка насильственной советизации Финляндии натолкнулась бы на массовое сопротивление финского населения и опасностью англо-французской интервенции в помощь финнам. В результате Советский Союз рисковал быть втянутым в войну против западных держав на стороне Германии.

Вот статья из газеты “Ладога”, выходившей в моём родном городе. Это – последний номер. Потом типография и редакция переедет в Йоенсуу.

Публикую пару постов о последних днях пребывания финнов в Сортавала и эвакуации. 17 марта 1940 года. В комментариях в моей группе “Мы из Сортавала” в Одноклассниках (примерно 3000 участников в ней – апдейт, группу я давно убил), я говорил о том, что от советской бомбёжки 2 марта пострадало здание АО Келлониеми (справа от гостиницы). Это не так, здание совершенно не пострадало, и это видно на последующих снимках. Его выжгли уже при отходе советских войск в августе 1941, тогда же, когда взорвали мост в районе двух опор, ближних к гостинице “Сеурахуоне”.

Вот на этом снимке ниже хорошо видно, что в здании, о котором я говорил вначале поста (оно справа) целы даже все окна, а окна в здании финского банка Suomenpankki даже забиты досками. А ведь финны вряд ли надеялись вернуть себе город и всё Северное Приладожье. Могли бы всё разломать, поджечь, разбить, чтобы врагу не осталось…

Нет, не могли, не так воспитаны, чтобы дело своих рук уничтожать. Те, кто приехал в город сразу же потом рассказывали, что очень многое из утвари, мебели и прочего осталось в квартирах и домах. В шкафах висели костюмы, аккуратно порезанные бритвой не по шву, а рядом. Говорили, что это ерунда, всё зашивалось и носилось.

Это – здание городской ратуши, потом здесь был горком партии, потом библиотека, которая в 2013 году переехала в здание интерната (школы для девочек). Здание сейчас в ужасном состоянии, мы с сестрой были внутри на чаепитии после спектакля в этом доме в 2012 году – доски отслоились, балка вылезла наружу, крыльцо сгнило. В общем, новому владельцу не позавидуешь. А может сожжёт, как это уже было не раз. Место-то завидное, центрее не бывает и с видом на Ладогу. Можно такое поместье отгрохать!

Апдейт от 12 марта 2021 года. Здание купила дочка местного известного художника и скульптора Кронида Гоголева. Есть надежда, что оно будет восстановлено.

Фордовский дом.

Девятка или Дом специалиста. Грузят последние вещи.

Православная церковь цела-целёшенька. Хотя бомбы падали в изобилии в феврале 1939 поблизости, церковь осталось невредимой.

Этот снимок я уже публиковал в своём ЖЖ. В конце 2013 года это прекрасное здание, как видите, тоже оставленное финнами в идеальном состоянии, подожгли и я боюсь, вряд ли его уже восстановят. Здесь все послевоенные годы до самой перестройки был военный госпиталь, а сразу после войны – санаторий, в котором отдыхал мой отец с мамой. Ещё сюда мы ходили в библиотеку, в которой работала Ольга Байбородова и я помню, как утащил отсюда несколько списанных книг ещё дореволюционного издания, которые долго пылились у мамы в квартире на антресолях.

Апдейт от 2021 года. Здание так и стоит, как я предвидел, ничего не восстановили

Вид на город со стороны нынешнего микрорайона ” улица Бондарева”

Финский мальчик готовится к эвакуации.

После перестройки, в начале 1990х, когда открыли границы для финнов, они повалили в Сортавала и окресности, во всё отобранное у них 50 лет назад Северное Приладожье, фотографировали свои дома, плакали. Мама рассказывала, с чужих слов тех людей, которые живут сейчас в этих финских домах, как один пожилой финн целовал дверь, гладил крыльцо, что-то бормотал на непонятном русским языке и заливался слезами. Резюме рассказывавшей было: “Вот ведь какой дурак!” Может вот этот мальчик и был тем финном.

Понемногу к середине 1990х уже старики ездить перестали, а те, кто помоложе стали наведываться по русским шлюхам, на покирять, заправиться дешёвым бензином. В 2005 году, будучи ещё холостым, я общался с тремя такими бравыми пойками в баре сортавальской гостиницы. Их “подружки” бойко трещали по-фински с сильнейшим акцентом, и на вопрос Paljonko maksaa? отвечали, что за 30 евро ночь они будут рады. Думаю, что и на 20 согласились бы.

Родная школа. Справа – дом врача Винтера, сейчас музей Сев. Приладожья.

Хорошо виден бывший деревянный мост, из которого финны сделали лодочную станцию с проходом для лодок посредине. Насколько я помню себя, в 1960е от моста уже ничего, кроме нескольких брёвен, торчащих вертикально, не оставалось. И, конечно же, почти никто из жителей не знал, что в каком здании было “у финна”. И не интересовался, если честно сказать.

Внизу – гостиница “Ладога” сейчас, хоспис при финнах.

Снова родная школа.

А эти снимки, как напоминание, сделаны в начале февраля 1940 года, после массового налёта советской авиации на мой родной город.

Дом Сиитойна, разбомбленный в феврале 1940 года. Таким он простоит все две войны и будет восстановлен только в 1950е годы. При совдепии в нём расположится горсовет. Когда я работал на Карельском ТВ и приезжал в родной город в командировку, то часто заходил сюда, например к главному архитектору Кирьяновой.

Ещё один снимок городской ратуши.

Гостиница Сеурахуоне ещё не знает, что она будет “домом Офицеров” (неофициально) и “Городским театром” официально. В этом здании на танцах познакомятся мои мама и папа. Примерно в 1946 году. В 1947 в октябре на свет появится моя сестра Варя. Она умрёт на пару недель раньше мамы от рака в сентябре 2014 года. Ей не было и 70 лет. Мама уйдёт 13 октября того же года в возрасте 89 лет.

Формально война эта закончилась три дня назад – 13 марта, но финны ещё не оставили город, хотя и были готовы к отъезду. В городе уже почти никого нет…